Неожиданно в столовую ввалился здоровенный бородатый мужик.

— Хранитель! Там это… — замялся он, когда увидел нас.

— Что, это? — спросил хранитель.

— Люди прибежали, попросили убежища. А за ними прибежали другие… в общем, они их преследовали и теперь требуют их выдать. Говорят, что они им должны. А те выходить не хотят, говорят, что их убьют, — выпалил всё как из пулемёта здоровяк.

— Ну, пригласи сюда всех, и тех, кто убегал, и тех, кто догонял, — сказал хранитель, — здесь и поговорим.

— Я правила знаю, сразу и пригласил! — сказал здоровяк, — но те, которые преследовали, заходить не хотят. Говорят, что не доверяют.

— Ясно, рыльце значит в пушку, — сказал я.

— Чего? — повернулся ко мне здоровяк.

— Вину значит, за собой чувствуют! — пояснил ему я, — боятся в убежище заходить, потому что оно может по справедливости рассудить, а не так, как им хочется!

— А-а-а-а, ну это да! — согласился здоровяк, — в общем, они говорят, что если им не выдадут тех, кто попросил убежища, то они устроят нам блокаду и ни один человек не сможет ни войти, ни выйти!

— Каждый день что-то происходит, и чем дальше, тем всё чаще и сложнее! — повернувшись ко мне, сказал хранитель, и я увидел у него в глазах совсем не детский решительный блеск. Сдаваться он, совершенно очевидно, не собирался.

— Надо главаря завалить! — сказала Алиса, откусывая яблоко, которое ей втихаря дала Валентина Александровна, как единственной девушке среди нас, — без главного есть шанс, что они обосрутся и весь запал устраивать блокаду пропадёт.

— Тю, что за слова такие, — сказала Валентина Александровна, которая стояла в дверях и слушала разговор, — могла бы сказать «обкакаются».

— Ну, хорошо-о-о-о, — закатив глаза к небу, сказала Алиса, — если завалить главаря, остальные могут обкакаться и передумают с вами ссориться.

— С нами, — поправил её я.

— Что? — не поняла она, что я имею в виду.

— Мы здесь, значит, конфликт будет и с нами в том числе. А ты думала, за душ платить не придётся? — сказал я.

— Ладно, пойдём отмудохаем этих ушлёпков, — сказала Алиса и с громким сочным хрустом откусила от яблока.

— Побьём этих хулиганов! — снова поправила её Валентина Александровна.

— Ну, или так! — пожала плечами Алиса.

Пока мы шли к выходу, хранитель нам сказал:

— Не вмешивайтесь сразу. У нас тут тоже есть кому драться, но мы постараемся решить конфликт путём переговоров. Это лучший способ. Потом вы уйдёте, а убежище останется здесь. Не стоит лишний раз обострять отношения с местными бандами. Мы не можем с ними со всеми воевать.

— Это понятно, — сказал я, — мы просо понаблюдаем и подстрахуем, если что.

— Не многие сразу готовы лезть в драку, — внимательно посмотрел на меня хранитель, — вы здесь впервые, большинство на вашем месте либо тихонько бы отсиделись, либо свалили побыстрее, пока ничего не началось.

— У нас шило в одном месте, — сказал я, — да и интересно мне, что за отчаянный народ здесь живёт, для которого убежище не авторитет. Совсем страх потеряли, или ещё не знают, как оно может наказать?

— Открою тебе секрет, убежище не всесильно! — грустно улыбнулся хранитель, — и его возможности очень ограничены. Эти видно тоже не дураки. Они же не штурмом угрожают, а блокадой. А в этом случае убежищем просто никто не сможет воспользоваться, даже если будет очень надо.

— Вот мне и любопытно взглянуть, чем эта ситуация может закончиться. Раньше ничего подобного при мне даже близко не происходило. Убежище везде это табу! Но видимо, при разрастании хаоса и анархии многие правила начинают отменяться и переписываться. Поучаствовать в этом будет просто бесценным опытом, — сказал я.

— Главное, чтобы этот опыт был не последним в твоей жизни, — сказал хранитель, и было видно, что всё это его очень тяготит. Мало того что убежище выбрало себе хранителем ребёнка, так ещё и находится оно в таком месте, где не любой взрослый-то вывезет.

— После того, что мы пережили в последние дни, это выглядит лёгкой прогулкой в парке, — сказал я.

— Мы не знаем будущего и не можем угадать, во что всё это выльется. Так что, не спеши с выводами. Если поймёшь, что всё слишком сложно и захочешь уйти, ты нам ничего не должен. Можешь сделать это в любой момент, — сказал хранитель, — это не твоя ноша, и не твоя война. Ты гость, а гостей на войну не приглашают.

— Но они могут прийти на неё сами, ведь так? И неужели всё настолько серьёзно? — спросил я.