— Ты мне хамишь, — сказал главарь, — почему такая сопля, как ты, думает, что может разговаривать со мной на равных.

— А вы и не на равных, — влез в разговор бородач, — хранитель снизошёл до тебя! Так что радуйся такой чести!

Хранитель резко глянул на своего охранника, но говорить ничего не стал. Постарался даже виду не подать, что недоволен таким вмешательством, которое никак не поможет разрешению конфликта и в то же время ломает его логику разговора. Он сам должен был вести беседу, какой бы она ни была. Но опуститься до разборок между собой было бы ещё хуже!

— Да вы тут все хамы! — воздел руки вверх главарь, — а говорили, что это место просто образец культуры и человеческого обхождения!

— Обостряет! — жуя яблоко, сказала Алиса, — повода для конфликта нет, и он его из пальца высасывает.

Она сказала это достаточно громко, чтобы на нашей стороне все её услышали. Хранитель косо глянул на неё, и в глазах у него мелькнуло согласие с её словами.

— Ты же знаешь, что убежища неприкосновенны! Что ты намерен делать? Брать его штурмом? Это для тебя плохо закончится, и не мы сделаем тебе больно, хотя тоже постараемся. Убежище само может за себя постоять, — сказал хранитель.

Главарь хлопнул в ладоши, и после хлопка оставил их на расстоянии тридцати сантиметров друг от друга. В этом промежутке между руками вспыхнула белая искра и стала стремительно расти, постепенно превращаясь в плазменный шар. Но белый! Я думал, что белая энергия — это чистая энергия, а вот на тебе! Хотя при желании и определённых возможностях можно овладеть любой магией, я тоже мог бы освоить магию Алисы, например, и кидаться алой плазмой. Но это очень сложно! Неужели у этого родная магическая энергия белая?

Когда шар достаточно вырос, главарь вдруг раскинул руки в стороны, выгнув спину, шар рванул вверх и, взлетев метров на сто, с пронзительным свистом лопнул, осыпав вниз море осколков, которые падали на землю со звуком разбитого стекла, но едва касались поверхности, тут же исчезали, с лёгким полупрозрачным дымком.

— Будем считать это дружеским примирительным фейерверком, — сказал главарь, — я просто хочу показать, хрустальную чистоту наших намерений.

— Или подать сигнал, кому-то, — сказал я, но чтобы не услышали нападающие.

Хранитель взглянул на меня, и в его взгляде снова я увидел согласие с моими словами.

— Те, кого вы приютили, на самом деле плохие люди, — они сделали много зла и должны быть наказаны! Выдайте их нам!

— Что-то тут не так… — пробормотал я, и вдруг мой мозг снова чуть не взорвался.

Приступ повторился. Снова лоб покрылся испариной, и захотелось на что-то опереться. Всё началось точно так же, как в прошлый раз, но закончилось иначе. Я вдруг резко понял, в чём дело и откуда эти приступы. И главное, я вспомнил, откуда мне знакомы эти бусы!

— Твою мать! — воскликнул я и бросился обратно в убежище.

— Вот! Один уже понял, на чьей стороне правда и бежал! И вам надо осознать мою правоту… — донёсся сзади голос главаря.

Остальные за мной не последовали, даже Алиса. Оно и понятно, главные события разворачиваются там, а куда я рванул, никто не знал. Мало ли, может, мне плохо стало!

Я нёсся вниз перепрыгивая через ступени. Когда я вбежал на ресепшен, то увидел стоящего на стойке мужика, это был тот, которого приютили и которого требовал выдать главарь. Но выглядел теперь он совершенно иначе: спина сгорбилась, а грудная клетка расширилась раза в два, руки очень сильно удлинились, а с ними и пальцы, на которых успели вырасти длинные когти. Ноги тоже вытянулись и как будто искривились. Голова вроде бы и человеческая, но с явно выраженными звериными чертами, и изо рта торчат длиннющие клыки!

Оборотень!

Явление редкое, особенно в городе. Обычно они уходят в леса, потому что в социуме плохо приживаются и всегда являются мишенью для окружающих. А полностью скрывать свою сущность они не могут, трансформация иногда настигает их стихийно. Вот и бегут на природу, сбиваются в стаи и устраивают набеги на города!

Всё это пронеслось в моей голове за доли секунды, пока я бежал от входа к стойке. Я видел словно в замедленной съёмке, как опускается лапа с когтями на оцепеневшую от ужаса девушку, стоящую за стойкой, прижавшись спиной к стене. Её словно парализовало от страха! Как когти касаются её лица и шеи, скользят по ним, оставляя глубокие раны, а один, самый длинный, проходя по шее, разрывает артерию. Кровь начинает хлестать, девушка пытается зажать рану рукой…

В этот момент я добежал и, схватив за рубаху оборотня, рванул его на себя. Ткань затрещала и начала рваться, но импульса хватило, чтобы он слетел со стойки на пол. Падая, он перекувыркнулся и через секунду снова уже был на ногах. Ловкий чёрт!

От рывка все пуговицы на груди у него поотлетали, рубаха распахнулась, и я увидел, что у этого урода на шее висят точно такие же бусы, как и у его бабы!

— Твою ж мать! — снова воскликнул я, и швырнул ему в лицо сгусток плазмы.

Я не дал сформироваться плазменному шару, на это нужно некоторое время, поэтому практически послал в него неоформленный пучок энергии. Он вряд ли смог бы причинить ему много вреда, но мне и не это было нужно. Мне нужно было его ослепить на секунду.