Итак, новая история моей жизни гласила, что моя «настоящая мать», младшая сестра верховного иерарха, сбежала из дома, влюбившись в «моего отца», «дикого душой» аль-Ифрита. Однако, как и во всех остальных случаях, он очень быстро остыл к своей новой любовнице и, оставив ее беременной, однажды просто исчез.

Из гордости она отказалась как возвращаться домой, так и требовать справедливости от клана аль-Ифрит, и осталась в той небольшой деревеньке, где они с неверным любовником какое-то время жили вместе. А поскольку она являлась магичкой с сильными способностями к целительству, местные жители такому решению только обрадовались. О ее настоящем имени и происхождении они, конечно, не знали.

В этой деревне я и родился, и жил до нынешней весны. Мать, естественно, обучила меня и чтению с письмом, и манерам, и этикету, и истории, и вообще всему, что знала сама. Кроме практической магии, конечно.

Деревня находилась в южной провинции, в опасной близости от границы с Гаргунгольмом после его расширения, и в еще более опасной близости от границы с Темным Югом. Во время последней войны эта опасность проявила себя особенно ярко, когда в результате рейда демонов все жители деревни, включая мою мать, перестали существовать, а спасся только я, в тот роковой день ушедший в лес на охоту.

Но спасся не до конца, поскольку демоны заметили выжившего, мне пришлось уходить, и иного пути как в Гаргунгольм, не было.

В дальнейшем история частично соответствовала реальности — я случайно обнаружил в Гаргунгольме Кастиана, тоже выжившего после набега демонов. Вместе с ним мы набрели на имение Дасан, встретились с Аманой, нашли способ выбраться из Гаргунгольма…

— И узнав о том, кто я, старшие аль-Ифрит решили скрыть настоящее имя моей матери и выбрали для этой цели Шанну. Ее родной сын, отпрыск того же самого многодетного отца, без вести пропал в море, и она согласилась притвориться, будто я — это он, — проговорил я вслух последние строки своей новой «биографии», в глубине души поражаясь, как писавший это человек попал, сам того не зная, в яблочко. — Но зачем бы аль-Ифрит прятать мое происхождение?

— Соблазнить и бросить беременной единственную сестру верховного иерарха — это не шутка, — отозвался Теаган. — Любой клан постарался бы замять подобный скандал.

— Теперь понятно, почему вы упомянули, что ваша идея может показаться мне не совсем порядочной, — я нахмурился. — Репутация аль-Ифрит сильно пострадает…

— Во-первых, это будет временно — лишь до тех пор, пока вы не объявите себя. Во-вторых, репутация пострадает не так уж сильно. В мои планы не входит официально провозглашать вас родней Таллису, тем более что уговорить его на такое будет намного сложнее. Я хочу сперва подвести всех иерархов к мысли, что подноготная вашего появления куда более запутана, чем они изначально думали, и что дело вовсе не в моей попытке набрать союзников. И только после этого по Обители поползут слухи о вашем якобы родстве с Таллисом.

— Полагаете, просто слухов хватит, чтобы остановить покушения?

— Для иерархов это будут не просто слухи, — Теаган тонко улыбнулся. — Обнаружится немало доказательств, причем их иерархи раскопают абсолютно самостоятельно.

— А чтобы они их «раскопали», вы должны сперва эти доказательства создать и, так сказать, «закопать»?

— Естественно.

— Но ведь в таком случае ваш союзник окажется не просто клановцем с даром этера, но и, если позволите такую метафору, человеком королевских кровей? Конечно, они будут опасаться вызвать гнев верховного иерарха, если убьют его родича. Но, когда я встану рядом с вами, не будут ли они куда сильнее бояться вашего усиления?

— Не будут, если воспримут вас как моего соперника за титул да-вира.

Я несколько раз моргнул, а в памяти вновь всплыло предупреждение о том, как Теаган опасен. Теперь я все лучше понимал, что эта опасность заключалась не только во власти, сконцентрированной в его руках, и в его жестком, жестоком даже, подходе к людям. Дело было еще и в его способности просчитывать чужие мысли и поведение, способности манипулировать ими…

— Но я не жрец, — все же возразил я. — С чего вашим врагам такое вообще придет в голову?

— Есть исторические прецеденты, когда да-вирами назначались люди, не имеющие ни религиозного образования, ни церковного посвящения. Только верховный иерарх решает, кто станет его наследником, и, опять же исторически, близким родственникам в таких ситуациях часто отдавалось предпочтение. Кроме того, в глазах большинства служителей Церкви дар этера вполне способен компенсировать тот факт, что вы человек со стороны и никогда не были послушником. Так что будьте уверены, мои враги вцепятся в вас, как утопающие в море — в спасательную лодку. Ни о каких покушениях речи больше идти не будет — наоборот, ваша безопасность станет их главным приоритетом. — Теаган вновь улыбнулся, но без тени юмора.

Я задумался, прокручивая в голове все, что он только что рассказал.

— А как насчет ваших союзников? В такой ситуации не попытаются ли меня убить уже они?

— Нет, без моего распоряжения они не посмеют, — сказал Теаган уверенно, но потом нахмурился. — Хотя человеческая глупость неистребима… Кроме того, кто-то может решить выслужиться… Пожалуй, вы правы — я прикажу, чтобы никто из моих людей не смел даже думать о том, чтобы причинить вам вред. Прямой запрет они не обойдут.

— А ваш дядя? Вы планируете ему обо всем рассказать?