Музыка обрушилась раскатами землетрясения и умолкла. В тишине Кекулькан вскинул сжатый кулак вверх, к оранжевому прожектору-солнцу, и пал на колени. Простерся ниц. Огни снова погасли, миг спустя зажглось обычное тусклое освещение, сцена оказалась пуста. Исчезли и разбросанные по залу маска, украшения и золотой плащ.

— Вас просят пройти со мной, — тот же безукоризненный официант. Данил встал и незаметно вышел.

В артистических гримуборных он бывал, вот у приятелей музыкантов на рок-концертах, еще до знакомства с Дашей. И, в общем, представлял себе громадное зеркало с белой, нейтральной неоновой подсветкой и плакаты по стенам. Зеркало над столом с косметикой было, а вместо плакатов с забытыми группами висели индейские маски, очень похожие на настоящие, американские автомобильные номера и какие-то чудеса с перьями, вроде ловцов снов, но куда сложнее.

Бог оказался краснокожим, он успел натянуть широкие цветастые шорты, оставшись босым, на плечи накинуть кожаную курточку с серебряными украшениями на груди, она скорее подчеркивала, чем скрывала литые рельефные мускулы. Он сидел перед зеркалом в низком удобном кожаном кресле и ухмылялся. Без кровожадности, правда, но с насмешкой. Руку протягивать не стал, сказав низким, грудным баритоном:

— Я весь в гриме, извини, бро. Обойдемся без объятий. Присаживайся!

Он кивнул на низкий кожаный диван, довольно развратного вида. Интересно, поклонницы часто сюда проникают? Хотя какое его Данила, собачье дело.

— Ты Данил. И ты новенький. Добро пожаловать в закрытый клуб, в общем. Я слышал, заслуга твоей девушки?

— Да. Если бы не она.

— Ты бы гнил нормальным человеческим трупом? Ага, все там были. Ну да, натуральный краснокожий. Когда-то меня звали Мезтли Тепилцин, а еще Куетлачтли Итотия [21]– но то было так давно. Теперь в ваших бумажках я Аренк [22] , для тебя Аре. Уж не Иван Васильев мне было зваться, ведь не поверят, а, Дан?

— Не поверят, — согласился Данил. — индеец Джо и есть.

Ему индеец неожиданно понравился. Все же обаятельный паршивец, не отнять. И без фанаберии. Похоже, Майя знала, к кому обратиться. Погиб в Аренке великий педагог, не иначе. Данил спросил:

— Много женского полу перекусал?

Аре закатился смехом, дернул себя за волосы.

— Так ведь сами идут, птички мои, к старому змею. Удивил я тебя? Несолидно?

— Вампир должен быть… ну, графом. Рокером. Киллером в конце концов.

— И жить нетрудовыми доходами?

— Но танцевать мужской стриптиз ну это вообще…

— Запредельно чудовищно?

Они поглядели друг на друга и прыснули.

— Спасибо, Дан. Я так не смеялся со своей смерти. Шучу, конечно. Смеялся. Ни пирамид, ни цивилизации, а я вот он, чем не повод поржать. Ни коатля, скажем так, у них со мной не вышло. Зря алтарь от крови мыли.

— Настолько давно? Не врешь?

— Нет, зачем же. Мертвые не врут. Почти. Хотя и кусаются, сам знаешь.

— То есть тебя собирались принести в жертву. — Данил как-то сразу поверил, не нынешний Ар, не просто нездешний.

— Прекраснейшего мужчину Теночиталана. Торжество роскошное, резной каменный шепетотек у статуи Тескатлипоки, жертвенник в цветах, полуголые девицы рыдают, все поют, орут молитвы и жуют пейотль. Текули, э, гвардия в перьях с резными дубинами парадным строем, торчит с утра под жарящим солнцем.

И теомам, глава жрецов, мой двоюродный дядя, между прочим, выносит обсидиановый нож на ладонях.

— И как ты спасся? Сбежал?

— Опозорившись на сто лет? Кто тебе сказал, что я спасся? Все прошло как полагалось. Я уже приготовился стать колибри и лететь в небесные кущи. Дядя все сделал как надо, почти без боли. Откуда я знал, что вместо вырезанного сердца мне засунут амулет послежизни?

— С тех пор бродишь по миру?

— С протянутой рукой, именно. В руке когда томагавк, когда Томми-ган [23] , а когда и букет роз. Бурная биография. Сейчас-то мы мирные, травоядны как кролики, хорошо пиво не под запретом. Вот пиво куда лучше нашего, не соврать. Ядреней. Перегонку мы, жаль, не освоили.

— Мирные… пока зубами к стенке, — Данил вспомнил труп в прибое, — а кто тогда бомжа в море у Сукко выкинул, слегка погрызенного?

— Погоди, — Аре нахмурился и снова стал страшно похож на грозного ацтекского бога, — это когда и как? Расскажи-ка.

Данил описал неприглядную картину. Аренк покачал головой.

— Нет. Не наши. Днем, у детского лагеря, где стада отдыхающих, нет, Дани. Мы не идиоты. Не настолько идиоты, скажем. Я тебе верю, не подумай. Но тогда все паршиво, провались оно в скво [24] . Знаешь ли, надо разбираться. Встретимся завтра, часам к двенадцати я за тобой заеду. Я знаю, куда.