К счастью, их никто не видел. Призрачно-белый фургончик с незапертыми дверьми ждал на месте. Гроб задвинули в кузов. Толик галантно открыл ДАше дверцу кабины.

— Отдохните тут, мы скоро.

Она кивнула. В кабине было теплее и сразу потянуло в сон. Да и сиденье не казалось теперь неудобным. Она только тут поняла, как морально вымоталась. Но не время киснуть, не время.

Прошло еще с полчаса, может и больше, когда наконец-то в кузове зашебуршали, забрякали. Даша распахнула дверцу и соскользнула на асфальт. Луна уползла ниже к горизонту и стала явственно отливать красным. А может, ей так казалось от усталости, в глаза словно песку сыпанули. А ведь ты, лентяйка, и лопату в руки не брала. Археолог-горюшко.

Она заранее сказала адрес, теперь Толик вытащил дорогой смартфон, пристроил на зажим у передней панели. Даша отметила — по дороге на кладбище навигатор ему не понадобился.

Поехали. С Богом, или с чертом, теперь какая разница. Главное, добраться до ее (их) уединенного домика. Даша задремала, привалившись к боковому стеклу. Мотор гудел уж очень баюкающе и покачивало, словно колыбель. Колыбель новой жизни.

Вместо нормального сна чудилось, желтый свет фар стал жидким, густым словно растопленное масло, грузовичок плывет по нему, а луна алый, налитый кровью глаз. И кто-то смотрит пристально оттуда, с явным удовлетворением. Радуйся, нечистая сила, коли принимаешь участие. Радуйся, но если не помогаешь, не мешай. Мы сами себя погубим.

Фургончик стоял у ворот ее нового жилища. Даша встряхнулась и открыла дверцу. Холодный ветер взъерошил и растрепал волосы, прядь хлестнула по глазам.

— Отпирайте, показывайте, куда заносить. Да мы поедем. Вы это, шефу не забудьте звякнуть что все, мол, в ажуре. Он требовал. — Коля откидывал рукоятки запоров на дверях фургона.

Данилов гроб занесли в гараж, сняли с носилок, Даша поблагодарила, как во сне. Лампочка-стосвечовка в жестяном абажуре освещала сцену из недешевого, судя по гробу, фильма ужасов.

Темные личности сказали хором "до свидания" и ушли — Толик на прощание жестом показал "позвонить", Даша кивнула. На улице зарокотал мотор, скрежетнуло и шум стал удаляться.

Все.

Одна.

Одни.

Она достала мобильник, провела озябшими пальцами по экрану. Нашла телефон виталькиной конторы и вызвала.

Автоответчик. Вы позвонили в ритуальный салон бла-бла, сейчас никого нет, оставьте сообщение после сигнала… обычная, знакомая насквозь реальность. Зуммер. Даша сказала "Виталь, это Даша, все в порядке. Спасибо большое".

Оны вдохнула, выдохнула. Торопиться вроде бы ни к чему теперь. Заглянула в себя. Страха не было. И гроб не пугал. И то что… нет, тот кто в гробу. Ни капли. Теперь все и решится. Доктор Крид, простите, я не припасла шприца с ядом. И кинжала или бензопилы тоже. Мне просто нечего терять, что б там не случись. И кто бы не явился передо мной.

А страшнее всего, если не явится никто. Мертвое останется мертвым. И надежда ложь. Останется только лечь на гроб, как безумная королева, и умереть самой.

Она с трудом переставляла ноги, пока шла к дому, оставив гараж приоткрытым и свет горящим. Кто тут увидит.

В доме пахло затхлостью и немного плесенью. Надо было оставить хоть одну форточку приоткрытой. Даша повесила на плечо клетчатую сумку-челночку с кое-чем необходимым. Подошла к окну, где на подоконнике, под лунным светом оставила амулет.

Небо светлело на востоке, черноту сменила глубокая синева. Луна висела призрачная, бледная, без кровавого оттенка. И слабо, но явственно серебрились руны и знаки на неизвестном металле.

Дверь скрипнула, она спустилась с невысокого крылечка, сжимая предмет в кармане куртки.

Шаг-шаг-шаг. Вот и гараж.

Вошла. Нагнулась над гробом и отомкнула два блестящих, не потемневших замка-зажима, каждый для своей половины крышки.

Показалось? Нет, слабо, но отчетливо запахло сладковато-мерзко.

Путресцин и кадаверин, вспомнила она. В герметичном объеме, без доступа воздуха процессы замедляются, но не более.

И положила талисман на синюю крышку. Руны не погасли, все еще мерцая. Амулет показался ладони прохладным, но не холодом стали, теплее. Несколько шагов назад.

Оставалось ждать и надеяться.

Даша подумала, не прочитать ли молитву, вот только кому? И какую?

Ее забила мелкая противная дрожь.

Что-то заворочалось в приюте смерти.

Отчетливее.

И еще раз.

Верхняя половина крышки гулко грохнула, откинутая ударом изнутри.

Дашу окатила волна мерзкой тошнотной вони, сладковато-гнилостной.

Данька!

Страшно бледный, с растрепанными волосами, в грязных вонючих тряпках. синих и серых, он смотрел на нее огромными, совершенно черными глазами и пытался что-то сказать, прижав руку к белым губам. Почему он молчит?