Поднял узкие косые глазки и протянул сухую теплую ладонь в вечных мозолях. Сморщил и без того маленький нос.

— Коля я. Воскресенский. Здравствуй, хорошая девушка Даша. Будем ваш самолет искать. Ну и руду, если попадется, не пропустим. Трубку надо новую. Видишь, тут вот скололась. Старая, как я. Моржа надо, кость, а ножик у меня есть.

Зубы у него были мелкие, ровные, хоть и желтоватые, но все свои. Да и алкоголем не пахло. И наколок на руках нет. Людей трудной зарешеченной судьбы Даша видала, не тот типаж. Охотник-промысловик, оленевод, может, браконьер, но не сиделец.

О чем говорить с ним Даша, в общем, не знала, Коля кивнул Майе дружески, уважительно, но без видимого трепета. Словно давней знакомой или дальней родственнице.

— Ты только смотри. Майя, там на Франца в это время умкы бывают, надо поглядывать. И ей хоть ракетницу дай.

— Не забуду, не бойся, девочку охраним, что нам стоит, — сказала Майя, и Даша подивилась про себя, насколько мягко и обаятельно звучит ее обычно прохладный голос. Понятно, мужики тают даже не глядя. А глядя — падают ей под ноги. Но Коля явно не лирический герой, второй Дерсу может быть: она заметила желтые кожаные ножны на поясе азиата, глубокие, ручка ножа едва торчит, хорошая вещь, для путника опытного. Не пропадем.

Они шли до архипелага больше суток, еду приносил в каюту лично кок с камбуза, здоровяк в белом колпаке и кителе, хорошую моряцкую еду, макароны по-флотски Даша обожала с детства, именно такие, не разваренные до аморальности. И густой темный компот, ух, командирский гвардейский компот. Как ни печально, в ее личный вахтенный журнал больше и записать-то оказалось нечего. На палубу Майя просила ходить пореже, перед людьми светиться поменьше. Даша, конечно, прошмыгнула на корму, пока светло, постояла под откровенно холодным ветром у борта, выгуляла золотую курточку… щелкнула пару снимков: кроме сивой унылой воды до горизонта ничего не высмотрела, замерзла и вернулась в каюту.

К острову Гукера «Менделеев» подошел к вечеру второго дня пути. Никто, конечно, не собирался приставать к берегу, для геофизиков выделили большой грязно-серый баркас. Стрелой плавно, но быстро погрузили обмотанный зеленым брезентом предмет, очень похожий на вертолет, только маленький. Даша уже знала, называется Бас-двести, летает на бензине, до четырехсот километров. Хватит на осмотр архипелага за глаза. С вертолетиком погрузили бак с топливом, генератор, еще какое-то снаряжение помельче, и несколько больших зеленых ящиков. Даша еще подумала, в любом можно будет вывезти… того, кого не стоит показывать посторонним. И кто может долго не есть, не пить, не должен дышать. Если…

Бухта Тихая, когда-то тут работала самая северная в мире полярная станция. Острые каменные грани скал, вершины в вечном снегу, бурое-серое-белое, вечный покой… да черта с два, гудок корабля поднял над маленьким заброшенным поселком стаи оручих птиц.

Бревенчатые дома станции, большей частью из лиственницы, посерели от лет, но и не думали разваливаться. Не мертвые места, приезжают экспедиции, устроили привал для туристов… даже почтовое отделение, домишко с голубой вывеской, есть… без почтальонов, конечно. Может, и музей будет. На флагштоке у невысокого деревянного причала колыхался вбель выцветший триколор.

Еще крепкий домик подобрали без труда. Баркас вонял ржой и дизелем, но Даша радовалась воле, жалела немного разве — не будет больше прощального огненного борща и соленой горбуши. Ничего, фигура постройнеет.

Перегрузка и заселение прошли на диво быстро и гладко, Майя явно с огромным опытом руководила исподтишка пялившимися моряками. Ну, на Майю трудно не пялиться, самокритично подумала Даша, поймавшая, впрочем, немало откровенных взглядов. Никто не пялился только на Колю, а тот, кажется, успевал везде и то помогал устанавливать на бревнах топливный бак, то возился с генератором у крылечка, то с освещением в двух комнатках, незаменимый человек, точно. Судя по оброненным им словам, спец в электрике, внешность старичка-моховичка Дашу больше не обманывала.

Они провожали корабль на берегу, как полагалось. Холодом тянуло с воды, хорошо еще, далекое маленькое солнце согревало море и камни. Майя сунула Даше оранжевый пластмассовый пистолет-ракетницу, и пластиковую коробочку с ракетами.

— Сможешь заряжать? Возьми вот зеленую, на прощание, — сказала она.

— Я умею обращаться, мы в море снимали сюжеты, — ответила Даша. Довольно сноровисто зарядила толстый алюминиевый патрон с зеленым пыжом. Ракеты в коробочке помечались разноцветными красками, и чаще всего красной.

— Пусть всегда при тебе, — сказала Майя. — Я хоть и не чую ни одного белого медведя в трех километрах, все равно. Памятку Геоарктики помнишь? Стрелять перед мордой в землю, не в него!

У нее самой за спиной висело изящное (Майя же) ружье, вороненая сталь и черный углепластик, «Бинелли», кажется. На поясе добротный походный нож, такой же она лично повесила под курточку Даше. А вот Коля держал в смуглых руках маузеровский карабин 98 курц, заслуженный, с вытертыми до блеска кромками металлических частей, на темном дереве приклада ряд светлых зарубок. Медведи… люди? Или те и другие?