— Привет, брат, — на пороге стоит Артем, старший брат Ксюши.

Протягивает мне бутылку вискаря и входит в дом без приглашения. Сразу проходит на кухню и садится за стол. Я ставлю стаканы и опускаюсь на стул напротив. Разливаю вискарь.

Выпиваем залпом, не чокаясь.

— Кайся.

— Я мудак.

— Это я уже знаю, — кивает.

— Что она тебе рассказала?

— Хм… это закрытая информация. Лучше расскажи мне свою версию.

И я вываливаю на него все, что скопилось. Рассказываю и про гондона Женю, и про вечное отсутствие Ксюши в нашей жизни, про то, как не получалось у нас с детьми. Про помутнение рассудка и то, как я изменил. Говорю, что подыхаю без нее, как без кислорода.

— Я виноват, — выпиваю вискарь.

— Бесспорно. — Арт повторяет за мной. — На самом деле, вы оба хороши.

— Только не говори, что оправдываешь меня, — усмехаюсь горько.

— Ты гондон, который изменил моей любимой сестре. Прости, чувак, я тебя никогда оправдать не смогу. Но вот что я скажу: вы оба в какой-то момент похерили все. Она перестала замечать, а ты стал молчать. Она закрылась, а ты отстранился. Вы вроде как забыли, как все начиналось у вас, как вы горели. Словно это все отошло куда-то назад, на потом.

— Я люблю ее, Арт, — говорю уверенно.

— Я знаю, Кир, — кивает брат Ксюши. — И она тебя любит, поверь.

— Что мне делать, брат?

Арт наливает половину стакана вискаря и залпом осушает его.

— Дай ей развод.

— Ты серьезно?

— Насильно ты ее не удержишь. Я разговаривал с Ксюшей. Она непреклонна и настроена решительно. Затеешь войну с ней — будет бить в ответ. Ничем хорошим это не кончится.

— Я не смогу отпустить ее, — произношу растерянно.

— Сможешь, — уверенно кивает Арт. — Если любишь — сможешь. Завершив эту историю, вы, возможно, сможете начать новую.

Внутри все разрывается к чертям, покрывается колючим льдом, и я с силой закрываю глаза. Калейдоскопом прокручиваю в голове наше с ней счастье.

Когда я работал в органах и моей зарплаты едва хватало на нас двоих — я тогда упорно отказывался брать ее деньги и просил ее не тратить деньги отца. Практически вся ее семья была против меня — безродного щенка, мента, у которого нет даже своей крыши над головой. Когда я только начал подниматься, и она была рядом. Когда купили первую двушку, когда она узнала, что не может иметь детей…

Прокручиваю все это в голове, лелея каждое воспоминание.

А после распахиваю глаза, притягиваю к себе бумаги на развод и ставлю на каждой странице подпись.

Ксюша

— Кирилл! Кирюш! Кирочка-а-а-! — прыгаю посреди комнаты, и муж ловит меня на лету.

Визжу, обнимаю его за шею и прижимаю к себе, рыдаю от счастья.

— Милый, я беременна! Уже шесть недель, представляешь?! У нас будет маленький!

Глаза Кирилла загораются огнем, и он кружит меня по всей комнате. А когда останавливается, я вижу в его глазах то, чего не видела никогда раньше, — слезы.

Обхватываю его за талию и утыкаюсь носом в грудь.

Боже! Какое это счастье! Я никогда не была такой счастливой, как сейчас. Ведь ребенок для женщины — самое важное, что может случиться в жизни.

— Как назовем? — спрашивает муж хрипло.

— Что ты! Еще совсем рано! Тем более пока даже не известен пол ребенка. А кого ты хочешь больше? Девочку или мальчика? — тараторю и не могу остановить себя.

— Мне все равно, Ксюшка, — целует меня в лоб. — Я буду любить этого ребенка вне зависимости от пола. Господи, родная, как я счастлив!

— И я, милый! И я.

Буквально соскребаю себя с пола.

Когда за Кириллом захлопнулась дверь, у меня подкосились ноги. Сколько я просидела посреди коридора? Несколько часов точно. Все тело затекло, я даже шеей двигаю с трудом.

Плетусь в ванную комнату, шаркая пятками по полу, как старуха. Хотя почему как? Вон даже в отражении на меня смотрит уставшая жешщина.

Я состарилась за несколько дней, и процесс этот необратим.

Звонит телефон, я отвечаю. Болтаю с братом. С Темой у меня доверительные отношения. Рассказываю ему все. Без подробностей, но так, чтобы он понял масштаб случившегося.

Слышу в его голосе сожаление. У них с Кириллом достаточно тесная связь. Когда я только привела Кира в семью, настало нехорошее время.