Что потом?

Я боюсь, что с Мариной обсуждать вопрос будущего не имеет смысла. Я видел, как она общается с матерью. Знаю, как Дина любит бабушку и дедушку, и наслышан об ответной любви.

Уже давно я понял, что разрубить эту связь нельзя. Она слишком хрупкая и ценная. Я буду чудовищем, если лишу семью Дины, а Дину семьи. Даже если предложу взамен свою — моего отца, брата.

Все это не то, как ни прискорбно.

Я прохожу по комнате и собираю пакеты, которые вчера принесла Марина, ставлю их на столик у дивана. Туда же отношу коробку с домиком.

Пусть все стоит вместе. Я не хочу больше разделения.

Приносят завтрак, я прошу забрать официанта вчерашнюю еду.

— Доброе утро, — Марина выходит из спальни.

— Привет, Марин, — отвечаю ей.

Смотрим в глаза друг другу, не отводим взгляда.

Сегодня она выглядит бледнее, чем обычно. Плохо спала? Плакала? Переживает?

Да, я тоже не могу найти себе места.

— Садись позавтракай, — наливаю ей чай.

Марина притягивает к себе тарелку, берет в руки вилку.

— Насчет вчерашнего, — начинаю говорить, и Марина замирает с куском, поднесенным к губам.

А они у нее припухлые. Зацелованные… я вчера потерял связь с реальностью.

В паху моментальный бунт. Вчера все едва не зашло слишком далеко…

— Я не намерен останавливаться, Марина.

— Что ты имеешь в виду? — глаза жены округляются. — Только не говори, что собираешься все исправить.

— Исправить? Нет, — отвечаю решительно. — Я не хочу возвращаться назад. К тому, как было. Ты, я полагаю, тоже. Я хочу построить все заново.

Марина открывает рот. Потом закрывает его. Теряется.

— А теперь завтракай, — киваю на тарелку.

Утро затягивает. Едем сдавать отчет. Там нас задерживают, налетают с кучей вопросов. Выходим мы почти через четыре часа.

— Марин, я попросил водителя отвезти тебя в отель. Или ты хотела прогуляться?

Марина сегодня максимально растеряна.

— М-м, нет. Наверное, нет. Я поеду в отель.

— Платье завтра посмотрим?

— Завтра? — переспрашивает, и я киваю. — Да.

— Хорошо. Мне нужно отъехать. Я вернусь к вечеру.

Она ничего не говорит. Уезжает не оглянувшись, а я вызываю такси и еду к женщине, с которой не разговаривал уже очень давно.

— Остановите тут, — указываю на цветочный.

Выхожу из машины, открываю дверь в стильный магазинчик.

Звенит колокольчик, и девушка у прилавка расплывается в улыбке.

— Добрый день! Что желаете?

Подхожу к холодильнику, смотрю на разнообразие цветов.

— Мы получили розы, свежайшие! Еще есть тюльпаны. А вот эустомы, их сейчас хорошо берут. Что для вас подобрать?

Поворачиваю лицо к девушке:

— Мне десять красных гвоздик.

Она моргает несколько раз:

— Д-да, конечно. Оформление будет?

— Черная лента.

До кладбища водитель довозит быстро. Я выхожу из машины и направляюсь к нужной могиле.

Дойдя до памятника, опускаюсь на колено и ставлю цветы в пустую вазу.

— Привет, братишка, — Данька подходит со спины, и я поднимаюсь ему навстречу, обнимаемся.

Брат ставит свой букет рядом с моим.

Становимся плечом к плечу.

— Батя приедет? — спрашивает Даня.

— Обещал.

Молчим, ждем отца. Тот появляется через пару минут после Дани.

— А вот и вы, — улыбается нам и приближается прихрамывая.

— Ты так и не показался врачу? — смотрю хмуро на него.

— Да что со мной будет, — отмахивается. — Поболит, потом пройдет.

Даня закатывает глаза. Отец у нас твердолобый.

— Бать, мне на работе подогнали путевку в санаторий. Природа, красота, минеральная вода. Как тебе? — спрашиваю отца.

— Точно подогнали? — смотрит на меня, прищурившись.

— У меня ж госзаказ, бать. Вышел на кого надо.

Ага. Щас.

Я нашел место в трехстах километрах от Марининого города. Там действительно крутой санаторий в сосновом лесу. Только это не совсем он. Скорее лакшери клиника, где отца обследуют с ног до головы и сразу вылечат.

Естественно, это будет частный заказ, ни о какой путевке речи и идти не может — в такие места их попросту не дают.

— Ну раз так, то что ж я, дурак отказываться? — устало опускается на скамейку, рукавом протирает мраморную плиту с фотографией матери. — Ну здравствуй, Люда.