На красивом лице Дилана мелькнуло облегчение. «Я еще не готов выйти наружу», — сказал он, и каждое его слово было наполнено грустью. «Моя семья… они этого не примут. Они не примут меня. И сейчас это все, что у меня есть. Я тоже не могу их потерять».

Я подумал о том, что сказал мне Сил о горе, не имеющем временных рамок. Я не был на месте Дилана и никогда не мог понять уровень его борьбы, но подумал, что этот совет, возможно, уместен. — У меня нет в этом никакого опыта, Дилан, и я не уверен, что мне вообще есть что сказать. Но я уверен, что когда вы выйдете, если вы когда-нибудь решите выйти, это будет на ваших собственных условиях. Всякий раз, когда будешь готов. Дилан сжал мою руку, и я надеялась, что говорю правду. «Если ты никогда никому, кроме меня, не расскажешь, кем для тебя был Хосе, я думаю, это тоже нормально. Это твое путешествие, Дилан. Твоя жизнь. Вы обязаны только себе, как вы это проживаете».

«Спасибо», — сказал он и снова уставился на водный объект. Его лицо исказилось, как будто он испытывал физическую боль. «Я скучаю по нему, Сэв. Я так скучаю по нему, что иногда не уверен, что смогу это пережить».

Я прижала его руку к себе, прижимая к себе. «Моя сестра Поппи», — сказала я и успокоила нервы. «Когда она умерла, у нее был возлюбленный детства. Его зовут Руна. Они были такими же, как ты и Хосе, лучшими друзьями, ставшими парнем и девушкой». Я проглотил комок в горле. «Когда Поппи умерла, Руна была полностью сломана».

— Какой он сейчас? — спросил Дилан.

Я думал о Руне, посетив ее могилу, о слезах, которые он пролил. Как бы он поговори с моей сестрой так, будто она сидит рядом с ним. Я думал обо всех фотографиях, которые он повесил на ее могилу, о местах, которые он видел, о приключениях, которые они должны были пережить вместе, но теперь он будет путешествовать один. В ее честь , я понял. Он жил ради них обоих. Делюсь своим опытом с девушкой, которую он любил больше всего, через свои драгоценные фотографии. Фотографии, которые она тоже обожала.

— Сав? — сказал Дилан, отвлекая меня от моих мыслей.

— Прости, — сказал я хриплым голосом. — С ним все в порядке, Дил. Он скучает по ней. Каждый божий день. Но он учится в колледже и занимается тем, что любит в своей жизни». Дилан был сосредоточен на каждом моем слове. «Я не думаю, что он нашел кого-то еще. Я… — Я удержался от разговора.

"Что?" Дилан толкнул.

Я вздохнул. «Я не уверен, что он когда-нибудь это сделает». Дилан кивнул, как будто понял. «Я думаю, что, как и вы, он чувствует, что половина его сердца и души отсутствует». Я покачал головой. «На самом деле я не говорил с ним подробно об этом». Мой желудок перевернулся. "Мне следует иметь. Он мне как брат. Мне следовало почаще с ним связываться. Мне следовало бы поговорить с ним о том, что он чувствует, если бы он был… есть … в порядке. Я посмотрел на Дилана. «Я буду рядом с тобой, Дилан. Всякий раз, когда я тебе понадоблюсь, даже если это просто поговорить. Или вспомнить о Хосе, каким вы его знали. Я здесь."

«Спасибо», — прохрипел он, и следующие пару часов я просидел с ним во дворе, глядя на водное сооружение, в то время как Дилан медленно выпрямился и, казалось, стал немного легче после того, как сказал свою правду вслух.

Я так гордился им. И я молился, чтобы он тоже гордился собой.

Я знал, что Хосе был бы таким, и надеялся, что какая бы загробная жизнь ни существовала, он тоже улыбался своей второй половинке.

Гордый.

кромешная тьма и слепящий свет

Сил

Варанаси, Индия

ВЕЗДЕ БЫЛИ ЛЮДИ. Каждый узкий извилистый переулок, по которому мы шли, постепенно заполнялся все большей толпой. Запах специй и чая распространялся в воздухе от торговцев, продававших еду и напитки на тротуарах, пока мы проходили мимо.

Здесь, в Варанаси, все было открыто. Это было почти ошеломляюще для чувств, и город был полон такого количества разных вещей, которые можно было увидеть и поглотить, мой разум крутился. Были парикмахеры, стригавшие людям волосы в религиозных целях. Изображения ярко раскрашенных индуистских богов, украшающих город. Это было шумно, шумно и наполнено тем, что можно назвать только жизнью .

Саванна крепко держала меня, пока мы шли по переулкам, следуя за Мией и Лео, когда мы приближались к реке, которой славился Варанаси. Река Ганг. Наш гид Кабир уже рассказал нам об этой реке. В индуистской культуре считалось, что он обладает целебными свойствами. Паломники, совершившие уникальное путешествие к Гангу, погружались в реку и позволяли священной воде смыть их нечистоты и грехи.

Вода, текущая через руки человека, также была способом запомнить их предки-мертвые. Моя грудь сжалась, когда Кабир упомянул об этом.

Было раннее утро, солнце едва светило на небе, и мы прибыли к Асси Гхату — широкой ступенчатой полосе на берегу Ганга. Как только мы достигли вершины гата, я остановился на месте передо мной. Смех раздался в массе людей, собравшихся у реки. Люди всех возрастов, от стариков до младенцев. Они зачерпнули воду, вылили ее на себя и позволили ей упасть обратно в реку.

Чувство благоговения наполнило меня. Я знала, что просто слышать их смех, их жизнь в этот момент, веру в то, что эта вода искупает их грехи, никогда не исчезнет.