«Я выпрыгнул из машины Стефана еще до того, как он остановился. И я побежал за Силлом. Я бежал быстрее, чем когда-либо прежде. И когда я добрался туда, я вырвал водительская дверь открылась и увидела его… Я покачала головой, пытаясь избавиться от этого образа. «Было слишком поздно, Сэв. Он ушел." Руки Саванны крепко обняли меня и прижали к груди. Я развалился. Я тонула в слезах, пока моя грудь не покраснела, а легкие не горели так сильно, что мне было больно даже дышать.

«В его организме не было ни наркотиков, ни алкоголя. Позже мы узнали, что он отключил подушку безопасности, Сэв. До того, как он поехал. Ремень безопасности тоже. Он позаботился о том, чтобы от того, что он намеревался сделать, не было возврата». Я попыталась откашляться, но мой голос был настолько хриплым, что его почти не было. «Я вытащил его из машины… и держал его. Я держал его сломанное тело, пока не приехали медики и не заставили меня отпустить его».

Рыдания все еще раздавались, освеженные и неся такую же тяжесть, как и предыдущие. «Иногда я до сих пор чувствую его в своих объятиях, все еще чувствую, как его безжизненное тело прижимается к моей груди. Я пыталась вернуть его — искусственное дыхание, умоляя Бога спасти его — но он ушел, Саванна. Он ушел . Так быстро… и я видел, как он это сделал.

— Я здесь, — сказала Саванна, когда я спрыгнул со стены на пол, — она тоже последовала за мной. Она держала меня в беседке под звездами, в окружении нарисованных воспоминаний о мертвых, и все, что я видел, это Киллиан. Поэтому я держал ее крепче. Я отвернулся от картины, которая довела меня до этого, и боролся с ней изо всех сил.

Я не позволил этому поглотить и меня.

Разбитые сердца и разбитые воспоминания

Саванна

C AEL дрожало в МОИХ РУКАХ. Я МОЛИЛСЯ, ЧТО МЕНЯ БЫЛО достаточно, чтобы утешить его, поддержать его в этот момент. Я тоже плакала. Я плакала, вспоминая то, что он мне сказал. Я плакала по Киллиану и плакала по Силу.

Он это видел.

Он нашел его.

Он держал на руках своего старшего брата… Я мог только представить себе травму, которая осталась внутри него. Шрамы, которые, должно быть, зажгли его разбитое сердце. Я раскачивал его взад и вперед и не мог не броситься обратно в спальню Поппи, держа мою руку в ее руке после того, как она умерла. Как наивно я думал, что если я просто не отпущу, ничего из этого не будет реальным. Что, если бы я просто остался рядом с ней, ее глаза открылись бы, и произошло бы чудо. Она так преданно верила в Бога, что Он наверняка даровал ей чудо и сохранил ее со всеми нами. Рак покинет ее тело, и она снова станет здоровой. Ей предстоит прожить свои дни с людьми, которых она любит больше всего. Она видела наши дни рождения, свадьбы и рождение наших будущих детей. И мы увидим ее. Мы увидим, как она выйдет замуж за Руна в цветущей роще, которая стала синонимом их пары.

Но это чудо так и не произошло. Теперь я знал, что когда дело доходит до смерти, они это делают редко.

Я свернулся калачиком над Силом и позволил шлюзам открыться. Моя грудина болела, а грудь сжималась от печали. Я не думала, что когда-либо в жизни так много плакала. Я всегда сдерживал это, контролировал. Но то, как Сил сломался, услышал историю о Киллиане, и то, как Сил нашел его – увидел его, – повергло меня в отчаяние.

Бесконечные слезы Сила пропитали мое платье. Но я воспринимал каждую из этих падающих слез как благословение. Он так долго жил с этим. Пытался скрыть это с помощью татуировок и пирсинга. Слушали наши групповые занятия с вынужденной отстраненностью и молчанием. Даже я принял участие, что несколько недель назад казалось невозможным.

Силу это было нужно.

Мне тоже нужно было увидеть, как он столкнется с этим.

Я провел рукой по его темным волосам. Где-то на этом пути мое сердце потянулось и слилось с его. Со времен Поппи я так боялся влюбиться в кого-нибудь. Боюсь даже мысли о том, что потеряю их. Но каждую минуту в этом путешествии я чувствовал, как магнит притягивает нас с Силом вместе, настолько сильный, что сопротивляться было невозможно. Мы разделили боль, которую люди за пределами этого опыта никогда не поймут.

И прямо сейчас, когда он был таким обезумевшим и уязвимым в моих объятиях, а мое сердце разрывалось от его общей боли, я пришла к головокружительному осознанию того, что люблю его. По уши, полностью влюблена в этого сломленного мальчика из пригорода Бостона. Я осыпала поцелуями его щеку и волосы. Его руки и пальцы были связаны с моими.

— Я так устал, Саванна, — сказал Сил, его опустошенные, тихо произнесенные слова разрывали мою грудь.

— Тогда пойдем спать, — сказал я и помог Силу подняться на ноги. Он был таким высоким, широким и физически сильным. Но все в его походке кричало, что он сломан. Положив его руку мне на плечи и мою талию, мы вернулись на этаж, где располагались все наши комнаты. Когда я проходил мимо своих, одна мысль о том, что я оставлю его одного, вызывала у меня тошноту. Я тоже не хотел оставаться один.

Когда мы вошли в коридор, нас ждал Лео. Мы остановились, когда увидели его. — Как твои дела, Сил? он спросил. У меня было ощущение, что он все это время следил за ним. Более того, я был в этом уверен.

— Устал, — сказал Сил, обвисая рядом со мной.

Я посмотрел на Лео и увидел печаль на его лице. — Пожалуйста, — тихо сказал я. — Пожалуйста… позволь мне остаться с ним.

— Саванна… — сказал Лео, покачав головой.

«Ничего не произойдет, я обещаю. Мы будем спать под одеялом. Пожалуйста… Я просто хочу остаться рядом с ним, — сказала я, умоляя Лео глазами. Я не мог оставить его одного. Моё сердце мне не позволило. «Он такой сломленный», — попыталась я молча донести до Лео. Он только что открылся мне и рассказал мне все. Он слишком груб и уязвим, чтобы оставаться в одиночестве сегодня вечером.

Лео вернулся в свою комнату, затем вернулся со стулом. Он поместил его возле комнаты Сила. «Дверь остается открытой, и я буду часто вас проверять», — сказал он. « Не предавай мое доверие».

— Не будем, — прошептал я. Облегчение, которое принесло разрешение Лео, было всепоглощающим. Я крепче сжала руку Сила и повела его в комнату, оставив дверь открытой. Благодарность, такая сильная и явная, сияла в пустынном взгляде Сила. Я знал, что поступил правильно. Горе причиняло боль сильнее, когда ты был один.