— Не станет. — Кивает. — Я об этом позабочусь. А сейчас моей девочке нужен отдых.

— Спасибо. — Признание застревает в горле.

Как последняя трусиха, я откладываю самое важное.

— Кстати, у меня есть прекрасная идея, как помочь тебе забыть весь кошмар. — Паша снова заводит двигатель и выруливает на дорогу. — Давай рванем за город?! Я знаю недалеко отличную усадьбу. Залив, лошади, деревянная баня и ни души в радиусе нескольких километров.

— Напоминаю, что у меня есть дочь и няня.

— Это большая усадьба. Всем хватит места. — Подмигивает Паша. — Так как? Проведем вместе твой выходной? Погнали?

Ева

После приезда в отель я прошу няню отвлечь Вику и незаметно проскальзываю в ванную комнату.

Там, закрывшись на замок, сбрасываю с себя пиджак Леонаса, быстро принимаю душ и тщательно замазываю корректором ссадину на щеке и парочку заметных синяков.

Только после того, как на теле не остается ни следа от сегодняшнего происшествия, решаюсь выйти к дочке.

— Мамочка! — Вика тут же бросается ко мне, а стоит присесть, перебирается на колени. — Я скучала, — тянет она с такой тоской, что разрывается сердце.

— Я тоже скучала по тебе, милая.

Вдыхаю ее аромат и впервые за долгий вечер чувствую, что моя бронированная вера в себя трещит по швам.

— Мы ждали тебя. А ты все не ехала и не ехала, — всхлипывает моя малышка.

— Прости, солнышко. Прости, родная. Меня немного задержали… фанаты после концерта.

Я не хотела плакать ни рядом с Рауде, ни рядом с Пашей, а от объятий этой маленькой девочки переносица вспыхивает огнем.

Именно сейчас меня накрывает самый настоящий страх. Ума не приложу, как бы я смотрела в глаза дочки, если бы Леванский сделал то, что пытался. Не представляю, как бы собирала себя по кускам и старалась быть прежней мамой.

— Ева, на тебе лица нет. У нас все хорошо? — спрашивает Марина.

Опустившись рядом с нами на корточки, она стирает с моих щек две позорные слезинки.

— Очень устала, и так… по мелочам.

Это первый случай, когда я не могу сказать ей правду. Язык не поворачивается признаться, что меня могли изнасиловать. Внутри будто стопор стоит.

— Какие-то неприятности? Опять Гриша? — хмурится Марина.

— В том числе и он.

— Вот же… паразит. Ни работать, ни отдыхать нормально не дает. — Качает головой няня. — Везде добрался!

— Везде.

До этого момента я и не задумывалась над Пашиным предложением. Его слова об усадьбе казались каким-то фоновым шумом, попыткой заболтать, отвлечь от настоящей проблемы.

Какая мне в тот момент была усадьба? Какие путешествия?

В машине больше всего на свете я хотела домой. А сейчас, рядом с моими девочками, хочется на край земли. Подальше от Гриши, Шустова, фанатов и… Рауде.

— Вика, Марина, как вы смотрите на то, чтобы собрать вещи и на день поехать за город? Подальше от всех!

— В домик в лесу? К зайчикам?! — глаза дочки вспыхивают.

— Звучит, как план! — улыбается няня. — Осталось только найти этот самый домик и придумать, на каких оленях мы туда доберемся.

— Оленей не обещаю. Зайчиков тоже, — целую дочку в лоб. — Но дядя Паша обещал большую усадьбу и готов отвезти нас туда хоть сейчас.

Когда спустя четыре часа Паша паркует свою машину возле огромной деревянной усадьбы, я забываю обо всех недавних проблемах.

Даже в темноте вид и масштаб завораживают. Огромные ели, блестящая полоска реки где-то вдали и непривычная тишина.

— Все это на целые сутки наше, — обнимая со спины, говорит Паша. — Я снял ее всю, чтобы никто не лез к тебе за автографом и не пытался втихаря сфотографировать.

— Спасибо, — с улыбкой кошусь на спящую в салоне дочку. — Спасибо от нас всех.

— Вместо спасибо я бы предпочел поцелуй, — шепчет на ухо Паша.

— Только поцелуй? Или у тебя планы на большее?

Невольно напрягаюсь всем телом.

— Мои планы гораздо грандиознее, чем ты представляешь. Но не в этот выходной. — Целует в щеку и сразу же выпускает из объятий.