— Ты сказал, что не убьёшь его.

Я чувствовала, как моё горло сжалось от подступающих слёз.

— Ты просила меня не причинять ему вреда, и я пошёл тебе на встречу. Я сказал, что позволю тебе спасти его.

Его слова прозвучали холодным и ровным тоном, совсем не таким, каким я его помню в ту ночь, когда он ласкал меня своими пальцами.

— Ты убил его? Ты снова причинил ему боль? Где он?

Он медленно заскользил глазами по моему телу, рассматривая меня с ног до головы, а моё сердце бешено колотилось от страха.

После душа я переоделась в серые спортивные штаны и рубашку, несомненно, принадлежащую ему, длина которой доходила мне до самых колен. Мне не хотелось засучить рукава, заправить её или попытаться выглядеть более аккуратно и прилично. Меня не волновали мои волосы, да и в целом то, как я выгляжу. Всё, что меня в тот момент заботило - выбраться отсюда живой.

— Ты выглядишь испуганной, — сказал он, и если бы не ухмылка, слегка тронувшая его губы, я бы восприняла это как угрозу.

Его голос был таким безжизненным, в нём не было ни единой эмоции, словно он говорил ни о чём и обо всём одновременно.

— Подойди поближе, мышонок, — позвал он хриплым голосом. Нас разделяло полтора метра, и даже тогда мне казалось, что я была слишком близко; мне хотелось немедленно убежать. Это иронично, учитывая, что вчера его лицо было между моих бёдер, и между нами не было и сантиметра дистанции. Стоило мне подумать об этом, между моих ног слегка запульсировало.

— Ещё ближе, — его голос звучал как у дьявола-искусителя из фильма ужасов. Тот, который нашёптывал бы тебе на ухо, говоря подойти ближе к краю пропасти и броситься вниз.

Я сделала ещё несколько шагов в сторону него на практически негнущихся ногах.

— Ты не ответил на мой вопрос, — сказала я практически шёпотом.

Каждый раз, находясь в его присутствии, мой голос звучал тихо и неуверенно, словно у нашкодившего ребёнка. Его присутствие само по себе было удушающим, оно было похоже на смерть… нет, оно было похоже на воду. Точнее, на сильное течение. То, которое постепенно уносит вас вглубь. Вы размахиваете руками, боретесь, изо всех сил пытаясь сделать спасительный вздох, но единственное, что вы можете сделать, это продолжать глотать воду, которая мучительно наполняет ваши лёгкие, нос, уши…. и вдруг всё, что вы чувствуете - это всепоглощающая боль. Вода поглощает вас целиком. И, удерживая вас на глубине смертельной хваткой, которая никогда больше не отпустит, показывает своё истинное лицо и мучительно медленно уничтожает.

— Он жив, благодаря тебе, — сказал он, уверенным шагом сокращая расстояние между нами.

Теперь, когда он стоял прямо передо мной, всё, что мне хотелось, это съёжиться, развернуться и выбежать из его дома. Предупредить жителей Хэдли о нём и направиться прямиком в аэропорт, сесть на самолёт и никогда не оглядываться назад.

Я уже думала о побеге. Как только я увидела, что его нет поблизости, я попыталась добраться до входной двери, но повсюду были охранники. Они смотрели на меня, следя за каждым моим шагом, и хотя всё, что мне хотелось, это выбежать через парадную дверь, я понимала, что это бесполезно, когда вокруг столько людей. Когда я увидела висящее на их поясах оружие, я поняла, что они без колебаний остановят меня, если я осмелюсь на попытку побега. Не говоря уже о том, что мне страшно было представить, что сделал бы со мной Сальваторе.

— Где он? — спросила я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос не дрожал.

Он вынул руку из кармана и осторожно коснулся моего подбородка, приподнимая мою голову и заставляя посмотреть на него. Я закрыла глаза, ощущая тепло его руки на моей коже, вспоминая, что это те самые пальцы, которые принесли мне вчера такое удовольствие, которого я никогда раньше не испытывала. Я всё ещё держала глаза закрытыми, но чувствовала, как его взгляд скользит по моему лицу.

— Там, где он должен быть, — ответил он, нежно проводя пальцами по линии моего подбородка. Словно моя кожа была самым мягким материалом, который он когда-либо трогал в своей жизни.

— Он дома? С моей мамой? — продолжила спрашивать я, желая получить от него как можно больше ответов.

— Нет, мышонок, он не вернётся домой. Он будет здесь.

Услышав эти слова, я открыла глаза и встретилась с его пристальным взглядом. Моё сердце сжалось от страха от нежности его прикосновений и сладости дыхания на моём лице.

— Ты сказал, что не причинишь ему вреда, если я…

Я замолчала, отказываясь упоминать, что именно я позволила ему сделать со мной, чтобы сохранить жизнь моему отцу.

— Я и не причинил, — сказал он и, сделав паузу, провёл кончиком носа по моей левой щеке, — по крайней мере, физически, — прошептал он мне на ухо, и я резко вздохнула.

— Зачем ты это делаешь? Почему ты убил Лангу? Почему ты пытал моего отца? Почему я здесь?

— У меня нет ни терпения, ни желания отвечать на твои вопросы, мышонок. Я не твой отец и не твой учитель. Я такой, какой есть. А тот, кто я есть, не отвечает на глупые вопросы. Я сделал то, что сделал, и если ты ищешь ответы, тебе придётся выяснить это самостоятельно, — сказал он равнодушным тоном, убирая с моего лица прядь растрёпанных волос.