Окно кабинета словно бы окошко в деревенской избе, выходящее на главную улицу. Пыльная дорога. Основательные избы, рубленные из толстых стволов. Палисадники с бесхитростными наборами ромашек и гладиолусов. Жара и лето, солнце почти в зените, под кустами изнывают от тепла две кошки. Куры лениво перебегают от одной тени к другой. Недалеко, притаившись в зарослях камыша, прямо посредине деревни – мелкий илистый пожарный пруд, в котором, Марат точно знал – водились изумительные золотые караси, размером с две ладони каждый…

Точно так же Марат занялся и внутренним интерьером. Паркетный пол в одной комнате, линолеум в другой, толстые деревянные доски – на кухне. Он вытаскивал из своего сознания все воспоминания, любую мелочь. Каждый квадратный сантиметр стен, перед тем как обрести сущность – десятки раз проигрывался в голове, и сотни раз изменялся в реале…

Иногда недели и месяцы бежали не успевая отложится в сознании. Иной раз минуты тянулись как года.

Марат иногда сидел на кровати, чувствуя, как мимо проходит «ночь». Потом на корабле зажигались «дневные огни», голубели стены и потолки, зажигались искусственные солнца, одинаковые в разных кластерах. Хотя Марат слышал, что люди в некоторых отсеках Терры собирают подписи, чтобы изменить цвет и излучение своего дневного светила. Одному из кластеров удалось, кстати, добиться изменения своего неба ночью. И теперь Луна в отсеке была голубоватой. Ну да пусть их, усмехнулся тогда Маузер. Ему совсем не трудно…

Марат шел на кухню, заваривал чай или кофе, и снова возвращался на кровать. Кружка совсем остывала, а он продолжал вслушиваться в голоса тысяч и тысяч людей за стенами, физически ощущая везде и во всем присутствие Юты. Он не мог поверить, что все это произошло, размышлял и думал как исправить – и не находил выхода. Тогда он вставал и крушил все вокруг себя, иногда с яростью и бешенством. Иногда лениво и отрешенно. Его каморка была экранирована очень хорошо, и Юта не могла сюда проникнуть и знать, что здесь твориться. Да она этого и не хотела – чувствовал Марат. И опять не мог поверить, что это так, что ей нет до него никакого дела.

Марат сидел в своей маленькой благоустроенной норке, выверенной до последнего атома, и думал. Он не разговаривал ни с кем очень давно. Даже сам с собой. Хотя раньше, разучивая пламенные речи и подбирая нужные слова, интонации - он разговаривал сам с собой часто. В уме, или даже вслух. Потом это стало неважно, но теперь...

– Ты ставишь наши отношения во главу угла, - повторил он слова Юты.

Да, признался он сам себе. Он ставил их отношения во главу угла.

С тех пор как он увидел Люгер, она стала для него всем. Всеми углами сразу, и в каждом чертовом углу их отношения с ней - стояли на первом месте. Чтобы он не делал - все это было ради нее. Он обижал, унижал людей - ради нее. Он делал немыслимые вещи ради нее. Ради нее не задумываясь особо, он бросил первую семью… и даже детей! Юта-Люгер была для Марата-Маузера все, везде и сразу.

Она была его Революцией, его идеей, его силой и уверенностью, чтобы не случилось и не произошло - он возвращался ради неё, и клал к ее длиннющим ногам очередную шкуру тигра или мамонта, очередную победу. Он хотел, чтобы они жили в новом мире, более совершенном, более справедливом, более светлом. Жили по способностям, по труду, по вложенной любви. Он хотел создать этот мир. Не отомстить, нет. Не по зову души или мысли. Нет. Ради нее, быть рядом.

Он не мог и представить, что может быть по другому. Не мог сообразить даже сейчас. Как же не ставить главное и самое важное что у него есть - ее, и их отношения... и вдруг не во главе угла. А что же там должно быть? Идея? Справедливость? Революция?

Так это же все достижимо, Маузер видел это и знал, что и идея становится силой, и справедливость становится правилом, и Революция возможна. Когда есть ради чего. Когда есть - ради кого!

Любовь, именно любовь, иногда слепая, часто безжалостная, абсолютная, безграничная и непобедимая словно закутывала Марата в непроницаемый кокон все эти годы. И сейчас он должен... что?

Что он должен? Разорвать кокон? Выпотрошить себя наружу? Как ему победить свою любовь, если она всегда была непобедима? Убить себя? Но тогда и контроль над кораблем будет потерян, и еще неизвестно, сможет ли Люгер спасти всех, завершить начатое, и что вообще произойдет? Он не мог убить себя, хотя гипотетически, если сжаться в точку... Но тогда умрет и она! И Сабрина! И миллионы других! Нет, нет и нет, этого быть не может, это не должно случится, любовь не даст этого сделать. Это просто выворачивало Марата, его корчило и по телу пробегали судороги, и корабль реагировал тонкой дрожью всех оболочек.

Нет. Хорошо. Их отношения не во главе угла. Но она то точно останется там, самое главное что у него есть...

– Ты постоянно стараешься выставить наши отношения напоказ, - повторил еще одну фразу Марат.

Да. Да, черт побери! Он постоянно выставлял их отношения напоказ. Особенно свою любовь. Он не понимал и не желал понимать - чего здесь можно стесняться?

Да, он любит. Он любит ее так трепетно и нежно... Так пламенно и безумно. Так опасно и яростно. Что в этом такого? Что плохого в этих чувствах? Что такого постыдного, в том, что напоказ? Что все об этом знают, что Марат-Маузер так любит свою Юту-Люгер, что большая часть мыслей, чувств, разговоров, поступков - связана с ней, и только с ней.