— А как же лада Эрой?! — я не узнала, чей это был голос, но явно одного из моих одногруппников. Кого-то очень смелого…

— Ладе Эрой я скажу несколько слов, с ней тоже будет всё в порядке. Она не единственная девушка на этом вечере… Впрочем, второй такой, конечно, нет. Что поделать. Перебьётесь…

Последнее Миар сказал очень тихо. Я последовала за ним, раздумывая, не сильно ли размазалась тушь от слёз и губная помада от поцелуев. Впрочем, поправлять лицо всё равно было нечем — и незачем.

Я была уверена, что мы уйдём с праздника вовсе, но нет. Миар прошёл куда-то за оркестровую нишу, парой фраз заставил удалиться сидящих там мирно беседующих старшекурсников, а потом дёрнул за какую-то прикреплённую к гвоздику верёвочку на стене — и между нами и остальным залом с мягким шелестом опустился тяжелый занавес цвета пыльного золота.

— А… — начала было я, не зная, надо ли начинать возмущаться — или оправдываться. Оркестр был совсем близко, и музыка заглушала голоса людей, но всё равно они были рядом, в любой момент могли зайти, а значит Миар всё равно не…

Ректор обнял меня за плечи, а я уткнулась носом в его грудь.

— Почему ты плакала? — вдруг спросил он, неожиланно мягко. — Из-за какой ещё глупости, сумасшедшая девчонка?

Не знаю, можно ли было это считать за танец, но мы стояли очень близко, и музыка звучала пронзительно и печально. Миар погладил меня по спине, по затылку, скользнул губами по моим губам, приглашая к поцелую.

— Что ты пила, ненормальная? — выдохнул он мне в рот, когда воздух в наших лёгких окончательно закончился.

— Ничего, — честно ответила я. — А Тарина чмокнула… по-дружески.

— Ещё раз увижу на ком-то твою помаду — убью.

— С какой это стати?! Сами же говорите всё время…

— Тссс.

Продолжая целоваться, мы синхронно шагнули куда-то в сторону, бедром я задела какой-то стол и сбила стоящий на нём кувшин.

— Ты решила сегодня перебить всю посуду в ЗАЗЯЗ?! — ректор прикусил кончик моего уха.

— Вы что, всю — это непосильный физический труд, только ту, которую увижу! — начала было я, а потом ткнула его в грудь указательным пальцем. — Вы сказали — «ЗАЗЯЗ»! Вы сами так сказали!

— Тебе послышалось, — невозмутимо отозвался Миар, и провёл пальцами по гипюровой кромке на моей груди. — Прекрасное платье. Тебе очень идёт.

— Я хотела, чтобы вы представляли меня в том комплекте, который подарили.

— Я представляю.

— И как вам?

Миар не ответил — полог отодвинулся, в комнату заглянул один из кухонных работников с совком и метёлкой.

— Простите, верлад, я услышал звон стекла…

— Всё в порядке, мы уже уходим, можно наводить порядок, — Миар посмотрел на меня. — Я представляю, лада Эрой. Всё время. Хорошего вечера.

И ушёл.

Я постояла на одном месте, чуть покачиваясь с носка на пятку, а потом тряхнула головой и вышла в зал. Кто-то подходил ко мне, что-то говорил, что-то спрашивал — я почти не слышала и даже не понимала, что отвечаю. Тарин оказался прав: студенты, не знающие секрета «драконьего гнезда», к нему не притрагивались. Поэтому я собрала ещё три тарелки золотистых шаров — съесть не съела, но надкусила, выпив драгоценную пьянящую сердцевину.

Стало немного легче.

А потом, оставшись в одиночестве — кажется, устав от моего молчания, все просто оставили меня в покое — я выскользнула из праздничного зала и пошла, сама не зная, куда. Шла и шла, пока перед моим лицом не возникла знакомая дверь. Я толкнула её и вошла. Скинула туфли. Добрела до кровати и упала лицом в подушку. Вдохнула знакомый восхитительный запах дыма, потёрлась о подушку щекой, подтянула ноги к груди — и заснула.

— Дайхр, ну что ты творишь? — голос Миара, казалось, настиг меня из какого-то смазанного неявного сна. Мне не хотелось просыпаться, хотелось спать, завернувшись в два, нет, лучше три одеяла, давишние переживания выжали из меня последние соки. Казните, сажайте в подземелья, скормите крысакам — только оставьте в покое на пару часиков!

— Да кто такой Дайхр? — сонно пробормотала я. — Я его не знаю…

— Не важно. Зачем ты залезла в мою постель, это моя постель, здесь сплю я и только я! Ари, немедленно вспомни о приличиях и иди к себе!

— Сами вспоминайте о своих приличиях и немедленно прекращайте мне так навязчиво сниться. Сноб, — я попыталась напрячь голову и вспомнить ещё какие-нибудь обидные прозвища, более подходящие случаю, но почему-то ничего вспомнить не удавалось. — Этот, как его… мутант. Нет, не то… Клоп. Жлоб. Остолоп. Филантроп! У-у-у…

…Я моргнула и потянулась, и тут же поняла, что что-то не так.

Всё не так!

Было темно, но даже без света очевидно, что я в чужой комнате и не одна. Моя постель не была такой широкой, такой… шёлковой, и никогда, если не считать самого раннего детства, никто её со мной не делил!