Я погладила лежащую в кармане хрюшку — камень согрелся от тепла моей руки. Мне нравилось играть с Миаром, дразнить его, находиться рядом. Очень нравилось. И от осознания того, что я должна буду поступить с ним плохо, внутри что-то предательски сжималось.

Мне не хотелось так с ним поступать.

Оборвать все эти мысли можно было единственным способом — я резко подошла к двери с большой металлической тройкой сверху, постучала, толкнула её, не дожидаясь ответа, и вошла.

Судя по всему, что я успела узнать о Суреме Диоле, заместителе министра по законоохранению — если не ошиблась в должности мнимого любовника — его боялись и уважали. Не отпускала мысль о том, что сейчас я увижу могущественного Эстея без маски и этого его защитного костюма — к чему прятаться от меня, всё равно я ничего не смогу сделать человеку, который запросто вершит чужие судьбы.

Комната — я успела оценить небольшую прихожую, отделку, лепнину на потолке и паркетную доску под ногами, всё, что нужно для высоких гостей — была погружена в полумрак. Может быть, высочайший гость изволил отдохнуть с дороги? В таком случае я могла бы заглянуть попозж…

— Ари?

Неожиданно тонкий, даже писклявый голос с капризными интонациями заставил меня вздрогнуть. Определенно, он не принадлежал Эстею, просто не мог принадлежать! В первый момент я растерялась, но потом выдохнула и так же незатейливо отозвалась:

— Сурем?

Голос тяжело вздохнул, потом пару раз смачно, от души чихнул и велел:

— Двигай в комнату. И обувь сними на пороге, не тащи мне грязь.

Может, я беседую со слугой?..

Свет так и не вспыхнул, когда я прошла внутрь.

В полумраке я увидела сидящего на расправленной смятой кровати совершенно лысого и при этом еще явно не старого человека… человечка весьма тщедушной комплекции. Закутанный в махеровый слишком свободный халат, человечек этот восседал с поистине королевским комфортом.

Во-первых, вокруг на трёх маленьких столиках находились блюда с фруктами и ягодами, две трети из которых были мне не знакомы. Отдельной горкой возвышались кусочки чёрного, белого и золотисто-карамельного шоколада и дольки разноцветного мармелада с разнообразными вкраплениями. Во-вторых, были открыты пузатые темностекольные бутылки с ликёрами, целых три штуки. В-третьих, ступни лысого дяденьки были погружены в металлический тазик с густой белоснежной пеной, от которой поднимался горячий пар. Короткий халат позволял лицезреть тощие цыплячьи ножки высокого гостя.

Я невольно сглотнула и поёжилась.

— Садись, — мужчинка без особого интереса кивнул на безликий стул.

— Здравствуйте, — огрызнулась я.

— И тебе не хворать.

Неторопливо, вальяжно он налил тёмно-вишнёвого оттенка густой напиток в стеклянную рюмку, а вот выпил жадно, залпом.

Я потеребила юбку. Посмотрела в потолок, поизучала стены, довольно-таки волосатые, в отличие от макушки, ноги «любовника». Стыд-то какой, неужели Эстей не мог подобрать мне партию более статусного, ревностностимулирующего вида?! Впрочем, кто сказал, что заместители министров должны быть стройными высокими красавцами? Зато от дядечки Сурема так и веяло холёной сытостью и большими деньгами. На волосатых, но, в отличие от ног, пухлых пальцах обнаружилось несколько перстней с яркими камнями.

— Зачем я здесь?

Верлад чуть скривился, его рассеянный взгляд сфокусировался на мне, словно он уже успел забыть о моём присутствии.

— Наш общий друг… ты понимаешь, о ком я, настаивал на том, что сегодня мы должны изобразить бурное расставание, — я проследила за ещё одной рюмкой, отправившейся в рот «любовничка». — Сама понимаешь, за пять минут такие вещи не делаются… Душ там.

— В смысле? — я привстала со стула, намереваясь выйти из комнаты, но верлад Диоль неожиданно властно махнул рукой, и я покорно опустилась на стул снова. Никакой магии — просто это был жест человека, привыкшего, чтобы ему подчинялись.

— Уйдешь утром. После чего можешь дать понять всем заинтересованным лицам, что нас с тобой более ничего не связывает. Я подтвержу. Наш общий знакомый останется доволен. Вот и всё.

— Но…

— Что — «но»? — недовольно сморщился «покровитель».

— Но мне… мне не во что переодеться!

— Спи так. Или… — он осмотрел меня с таким же плотоядным оценивающим видом, с каким недавно любовался ликёром, — спи голышом.

Я испытала острое желание пнуть «любовничка» или хотя бы мебель, но сдержалась. Во-первых, не решилась, с чего начать: тазика или столиков, во-вторых, неожиданно стало жалко Миара, которому потом явно придётся поменять вспучившийся от влаги паркет, в-третьих…

В-третьих, при должном подходе верлад Диоль мог стать кладезем бесценной информации, по крайне мере, об Эстее. Кроме того, он прибыл оттуда… из внешнего мира, о котором я, безвылазно пребывая в ЗАЗЯЗ, стала забывать.

Поэтому я буквально наступила на рвущиеся изо рта слова, полные злобной язвительности, раздавила их, уселась на жёстком стуле поудобнее и кивнула на фруктовое изобилие:

— Может быть, угостите ладу в честь нашего прощального вечера?

Верлад сощурился, словно прикидывая, какой счёт запросить с Эстея за посягательство на его вкусности, но потом всё же милостиво кивнул. Лицо у него было округлым и невыразительным, я бы даже сказала, простецким.