— Сюда вот-вот кто-нибудь непременно придёт… — я закусила губу, чувствуя, как его ладонь скользит по бедру от колена вверх до ажурного края чулка, испытывая одновременно желание отпрянуть — и прижаться сильнее, почувствовать, как он меня трогает. — Не думаю, что… что… Вы сейчас опять всё испортите, верлад, верно?

Медленно-медленно Миар убрал руку, поправил моё платье и обхватил меня руками, вжавшись носом в волосы, прижимаясь ко мне со спины так крепко, что я чувствовала все изгибы и выпуклости его сильного крепкого тела. Это было непривычно и странно, но я заставила себя стоять спокойно.

Я всё ждала, что он что-нибудь скажет, но Миар молчал, просто обнимал меня, вероятно, пытаясь успокоиться. И я последовала его примеру — с громким и мерным тиканьем секундной стрелки в часах сердце стучало всё размереннее и спокойнее. И всё же не настолько, чтобы захотеть высвободиться.

— Вы мне очень нравитесь, верлад, — сказала я тихо. — Хотя я по-прежнему не знаю о вас почти ничего, не знаю, какой вы на самом деле, что вы любите, чем занимаетесь помимо работы и прочее…

— Да я и сам не знаю, — его близость и успокаивала и будоражила. — То же самое могу сказать и о тебе. Я не знаю тебя, маленькая человеческая девочка. Но ты ужасно забавная… и такая сладкая. Такая вкусная, что я безнадёжно срываюсь, а потом жалею об этом — и боюсь последствий.

Вкусная? Я невольно облизнулась, осязая непередаваемое послевкусие наших поцелуев.

— Почему вы меня не хотите, верлад? — я всё-таки развернулась к нему лицом, и он сразу же обхватил мои губы своими, а я погладила его живот, а потом опустила руку ниже, досадуя на свой отсутствующий опыт, на свою очевидную робость. — Вы не хотите меня, верлад? Мне так не кажется, но ваши поступки говорят… об обратном.

— Мне тебя нельзя, Ари, — прошептал он мне на ухо, пока я поглаживала его член сквозь плотную ткань брюк. Горячий, напряжённый — наверное, это говорило о его возбуждении и желании. Мне хотелось изучить его всего. — Ты такая юная, такая… Мне нельзя встречаться с такими, как ты. Это может очень плохо закончиться для тебя.

— Я пью противозачаточное зелье. Никаких последствий, — бездумно соврала я, как учил меня Эстей.

— Дело не в этом.

Неужели он что-то подозревает?

— А в чём?

— Очень сложно объяснить, — я ощущала, как сбивается его дыхание, как сокращаются мышцы в такт движениям моей руки, как его ладонь скользит по моей пояснице и спускается на ягодицы.

— Вы чем-то больны? Я не вижу других причин.

— У меня была невеста много лет назад, когда я был немногим старше тебя. Я её не любил, это должен был быть договорной брак, его инициировали наши родители. Я был молодой, горячий, порывистый и глупый, поэтому предпочёл попросту сбежать из дома. Но я недооценил ту девушку. Она не простила мне ни побега, ни унижения, и поклялась убить ту, которую я выберу, если таковая появится. Предпочитаю не рисковать, знаешь ли.

Я немного поморгала, а потом привстала, вглядываясь в его лицо, ожидая насмешливой снисходительной улыбки — или чего-то такого, что обычно появляется на лице у взрослых, объясняющих детям, что в погребе живёт мохнатый злой домовик, кусающий за попу всех, кто спускается туда за вареньем без разрешения мамы с папой.

— Прекратите идиотничать. Сказки приберегите для детишек. Я скорее поверю во взорвавшуюся реторту! Впрочем, на ощупь реторта однозначно не при чём. Вы хотите меня, верлад.

— Почему, когда я говорю правду, мне никогда не верят? — Миар поднялся, вытащил рубашку из брюк, расправил, расстегнул жилет и повернулся ко мне. — Я хочу тебя. Так лучше?

— Нарываетесь на жалость? Я не пожалею, сами виноваты, терпите теперь.

— Терплю. Не хотелось бы смущать старика, мало ли, примет на свой счёт…

— Снимите всё, и точно будет лучше.

— Сейчас мне кажется, будто я говорю с Кертоном. Он дурно на тебя влияет, — фыркнул Миар. Казалось, он и сам досадовал на себя за свою недавнюю глупую выдумку.

— Кстати, о Кертоне, — деланно бодро сказала я, пытаясь вернуть потерянное самообладание, ноющее от такого вопиющего пренебрежения. — Когда два года назад от простуды погибла девушка-первокурсница, Сэйна… Никто не считал верлада Кертона причастным к этому происшествию? Подозрения, слухи..?

Миар резко вскинул голову.

— Странный вопрос. С чего вдруг?

— Есть мнение, что у них была связь.

— С девчонкой, которой и семнадцати не было? Бред. Кертон строит из себя ловеласа, но мозги у него по большей части всё-таки в голове, а не в другом месте. Что ты хочешь сказать?

— Нет, так нет. Хочу сказать, что девушка погибла от простуды, а в стенах ЗАЗЯЗ кто-то изготавливает рицинид, симптомы отравления которым напоминают простуду…

Миар смотрел на меня так, что я легко представила себе, как он в два шага преодолевает разделяющее нас расстояние — и сдавливает руки на моей шее.

— По поводу симптомов мне сказал верлад Остер, — я чуть-чуть отступила к стене — и в этот момент двери распахнулись, и на пороге возник так и не представившийся нам дворецкий. За его спиной маячили служанки с тазиком и обеззараживающим флаконом. Я торопливо влезла в туфли.