Нет, выражение этого страховидного лица на этой громадной голове, эта глубокая боль и эта искренность в голосе, который заставил бы задрожать бы камни, не были наиграны… в этом гранитном голосе, который все продолжал:

— Так что я стал специализироваться на плохих парнях. Вот кого я ем… И верьте мне, не знаю, насколько это вас успокоит, но я никогда не голодал…

Это был псих, безумец! Но пусть даже так, Бенжамен завороженно глядел в лицо громиле, чьи ярко-желтые глаза смотрели на него, словно ожидая чего-то, и почти поверил в эту историю… Почти.

Невольно брошенный в сторону взгляд обнаружил прямоугольник света, упавший из припотолочного оконца и выплеснувшийся на уголок стола.

Рассвело.

Бенжамен, словно одного этого кусочка рассвета оказалось достаточно, чтобы привести его в чувство, сел и глубоко вздохнул.

Тролль? А чего еще дальше ждать?

— Нет, извини, приятель, это была хорошая попытка, морда у тебя убедительная, признаю, и я почти поверил, но я уже вырос из детства для всякой такой чуши. Поэтому сейчас я скажу тебе то, что думаю, четко и ясно… Тот, кто убил Анжелику…

Слова, которые он собирался произнести, замерли у него в глотке.

Там, на жестяном столе, здоровенная рука гиганта передвинулась в прямоугольник солнечного света; чудовищные пальцы, способные, казалось, шутя раздавить его руку, замерли теперь прямо под светом дня… пальцы, которые немедленно начали обесцвечиваться, сама природа которых изменялась с каждым мигом: гибкое становилось жестким, живая плоть — камнем.

Менее чем в тридцать секунд живая конечность, омываемая теплой кровью, где струились токи бытия, обратилась в минерал… Каменная рука, покоящаяся на металле.

Бенжамен, вся уверенность которого пошла прахом, а мир полностью перевернулся в течение нескольких ударов сердца, поднял глаза и увидел ухмыляющуюся физиономию… тролля.

— Мне и голову туда нужно сунуть, или вам этого хватит?

Бенжамен, стараясь отвлечься от всего, что неявно вытекало из самого существования сидящего напротив, отвечал — чтобы окончательно не потерять голову — с пересохшим горлом:

— Для меня это еще не доказательство, что вы не убивали малышку.

Он предпочел не размышлять, не задумываться о самой природе того, с кем разговаривал, и кто смотрел на него с веселой усмешкой ребенка, только что сыгравшего отличную шутку.

— Если кто-нибудь из ваших парней произвел вскрытие тела девушки, он должен знать время смерти, верно?

Неглупо…

Схватив телефон и не отрывая взгляда от устрашающего лица, которое казалось еще более жутким теперь, когда он узнал истинную суть его владельца, Бенжамен набрал номер лаборатории и, как только кто-то откликнулся, потребовал позвать коронера. По тону его голоса было ясно, что сейчас не время заставлять его ждать. Его сразу же соединили. Он прямо перешел к делу:

— Мне необходимо знать время смерти.

На другом конце провода начали пичкать его техническими пояснениями о наличии или отсутствии каких-то там личинок, температуре почвы, времени года… Он оборвал того:

— Время смерти! Это все, что я хочу знать.

Коронер, явно разочарованный тем, что не может блеснуть своими знаниями, пробормотал несколько невразумительных слов, из которых Бенжамен распознал «неблагодарность» и «хамство», прежде чем ответить:

— Вчера около пяти часов вечера. Это приблизительно, но с точностью до получаса можно…

Бенжамен уже повесил трубку.

Пять вечера… Еще светло… и вчера было солнечно… яркое зимнее солнце… а это значило…

Его взгляд переместился с каменной руки на усмехающееся, уверенное лицо тролля, разглядывающего его с высоты собственного роста.

Затем, упершись взглядом в громилу уже не с беспокойством, но с какой-то страстностью, он переспросил, впившись взором в глаза своего визави — дикие, горящие:

— Только плохих парней?

Тролль немедленно ответил голосом, подобным обвалу в горах:

— Только плохих парней. Чем хочешь клянусь, что не вру…

И Бенжамен понял, что тот говорит правду, чистую правду.

В его голове снова промелькнул образ Анжелики, лежащей на жирном перегное, пропитавшемся ее кровью, потом — ее же, той молодой девушки, что пробежала мимо него и своей улыбкой осветила его день… Потом ботинок с ногой того типа внутри, типа, убившего Анжелику…

Он обещал себе, что найдет его и заставит заплатить за сделанное… что справедливость восторжествует… Кто-то сделал это за него.