Возвращаясь к аргосскому походу Клеомена, отметим еще несколько моментов. Именно здесь Клеомен одержал самую памятную свою победу (у Сепии близ Тиринфа), и именно здесь он проявил исключительные даже для спартанца жестокость и вероломство по отношению к своим поверженным врагам. Он обманом выманил из святилища 50 знатных аргосцев и тут же приказал казнить их (Her. VI, 79). Затем сжег дотла священную рощу, посвященную эпониму страны — герою Аргосу (VI, 80). Крайнюю степень цинизма он проявил и в отношении аргосского жречества. Когда один из жрецов храма Геры попытался помешать Клеомену как иностранцу совершить здесь жертвоприношение, царь «приказал илотам прогнать жреца от алтаря и подвергнуть бичеванию» (VI, 81). Один из возмущенных историков даже назвал такие действия Клеомена в Арголиде «негреческими актами вероломства и святотатства».

Во время этой экспедиции Клеомен продемонстрировал целый ряд черт, неотъемлемо присущих спартанской элите: неоправданную жестокость, вероломство, цинизм, потребительское отношение к религии и, возможно также, склонность к коррупции. Правда, судить Клеомена будут только за одно из этих преступлений — взяточничество, поскольку все остальные не относились в Спарте к уголовно наказуемым деяниям.

Не прошло и трех лет после первого судебного разбирательства, как Клеомена снова судили. Инициатором обвинения, как и в первом случае, был Демарат. Он помешал Клеомену в 491 г. успешно завершить поход на Эгину, добился его срочного отзыва в Спарту и последующего суда. В источниках нет сведений о сути обвинений Демарата, но скорее всего речь шла о том, что Клеомен был якобы подкуплен афинянами, заинтересованными в ослаблении Эгины. Доказательства, однако, были не очень убедительными, и Клеомен снова был оправдан.

Поскольку ни одно из обвинений против Клеомена не было доказано в суде, для Геродота так же, как и для нас, вопрос о том, был ли Клеомен взяточником или нет, остается открытым. Скорее можно думать, что обвинения во взяточничестве были одной из обычных для эфоров форм давления на царей.

Тем более что тот же Геродот приводит два любопытных эпизода, свидетельствующих скорее о неподкупности Клеомена, чем об его коррумпированности. Оба случая имели отношение к дипломатической деятельности царя.

Так, около 517 г. подкупить царя попытался бежавший в Спарту правитель Самоса Меандрий: он рассчитывал на получение военной помощи для организации сопротивления персам. Геродот утверждает, что Клеомен добился у эфоров санкции на немедленное выдворение Меандрия из Спарты, опасаясь, как бы тот не успел подкупить все руководство страны (III, 148). Геродот, рассказывая о реакции царя на предложение Меандрия, характеризует его как «справедливейшего из людей». Это — удивительная оценка, если учесть в целом весьма прохладное отношение Геродота к Клеомену.

Следующая очень похожая история относится ко времени Ионийского восстания. В 499 г. в Спарту прибыл Аристагор, тиран Милета, и лично попытался убедить Клеомена начать военные действия против Персии (Her. V, 49–51). Аристагор даже показал царю карту ойкумены, которую скорее всего составил логограф Гекатей Милетский, сам являвшийся участником Ионийского восстания. Но, согласно Геродоту, Клеомен опять проявил завидное здравомыслие и не дал себя подкупить, хотя тиран за содействие предложил ему огромную сумму — 50 талантов. Однако царь немедленно прервал с Аристагором переговоры, как только узнал, что путь от побережья Малой Азии до Суз, столицы Персии, преодолевается за три месяца, да еще и обвинил Аристагора в том, что он хочет завести лакедемонян так далеко. Столь быстрая реакция Клеомена объясняется очень просто: он пытался отвести от себя возможное обвинение в коррупции.

Судя по всему этому, Клеомена несколько раз подозревали в получении взятки и два раза за это судили. Хотя ни одно из обвинений не было доказано в суде, само их количество является свидетельством того, что для Спарты коррумпированность ее царей уже в конце VI в. не была редким явлением и не воспринималась как что-то из ряда вон выходящее. В такой обстановке перманентной подозрительности по отношению к царям спартанские власти успешно могли манипулировать общественным мнением.

Антигосударственная деятельность Клеомена в Аркадии и его гибель

Хотя Клеомен сумел блестяще провести кампанию по устранению Демарата, это был его последний успех. Герусия и эфоры дали себя обмануть в 491 г., но очень скоро (самое большее через год) снова всплыла история с отстранением Демарата от власти, и на этот раз Клеомену не удалось выйти сухим из воды. В предании ничего не сохранилось о подоплеке этой истории. Но очень возможно, что сведения, порочащие Клеомена, исходили от Леотихида, которому Клеомен только что помог занять трон Еврипонтидов. Желая избавиться от сильного и опасного конкурента, Леотихид, не отличавшийся особой щепетильностью, мог обнародовать компромат на своего благодетеля. Косвенно эту версию подтверждает безусловно надежное свидетельство Геродота о коррумпированности Леотихида[48].

Когда около 491–490 гг. стало известно, каким бесчестным способом Клеомен лишил Демарата царской власти, в Спарте разразился скандал, и Клеомен, не дожидаясь очередного судебного разбирательства, бежал из страха перед наказанием сначала в Фессалию, а затем к аркадянам (Her. VI, 74)[49]. Поспешное его бегство скорее всего объясняется тем, что он оказался в изоляции и не верил в благоприятный для себя исход суда. К этому моменту в Спарте, возможно, образовалась сильная коалиция, состоявшая из сторонников как бывшего царя Демарата, так и нынешнего царя Леотихида. Опытный политик Клеомен мог уйти в добровольное изгнание только в одном случае — если подавляющее большинство членов герусии и эфората было настроено против него.