Клеомен, Демарат и Афины

В первую очередь мы рассмотрим кардинальную проблему всего царствования Клеомена — невозможность проводить собственную внешнюю политику из-за постоянной оппозиции со стороны его коллеги Демарата. При существующей в Спарте двойной царской власти, так называемой диархии, два сильных царя, правящих одновременно, неизбежно становились соперниками. Пример Клеомена и Демарата в этом отношении по-своему хрестоматией. Демарат помешал Клеомену довести до конца несколько военных предприятий, обещавших быть удачными. Клеомен в свою очередь сумел лишить его трона.

Рассмотрим последовательно цепь событий, приведших одного царя к изгнанию, а другого — к смертной казни.

Первый случай открытой вражды Клеомена и Демарата имел место в 506 г. в ходе очередной военной кампании, направленной против Афин. Напомним вкратце предысторию этого похода.

Главное место в послужном списке военных и дипломатических достижений Клеомена занимает изгнание им из Афин в 510 г. Писистратидов. Эта акция лежит в русле широко рекламируемой борьбы Спарты с тираническими режимами в Греции, начатой около сер. VI в.[15] Однако случай с Афинами имел свою специфику. Так, судя по рассказам Геродота (V, 63–65) и Аристотеля (Ath. pol. 19, 4–5), чьи версии даже в деталях очень близки между собой, спартанцы не питали никакой ненависти к афинским тиранам. Наоборот, согласно преданию, «спартанцы находились с Писистратидами в самой тесной дружбе» (Her. V, 63, 2; 90,1; 91, 2) и были связаны с ними узами гостеприимства (Arist. Ath. pol. 19, 4). Перемену этого отношения Геродот связывает с влиянием Дельф. По его словам, «Алкмеониды… подкупили Пифию деньгами, чтобы она всякий раз, как спартанцы вопрошали оракул… возвещала им освободить Афины» (Her. V, 63, 1). Но если все источники единодушны в том, что именно Алкмеониды — знатный афинский род — были более всего заинтересованы в ликвидации афинской тирании, то в отношении спартанских властей таких сведений нет.

Как нам кажется, отнюдь не только глубокая религиозность, требующая от спартанцев безусловного подчинения воле Аполлона, заставила их изменить свое первоначальное отношение к Писистратидам и решиться на их насильственное смещение. Кроме почтения к Аполлону, здесь действовали какие-то реальные интересы и мотивы. Спарта, конечно, могла использовать и Дельфы, и Алкмеонидов в своих собственных целях. Но, с другой стороны, это был тот редкий случай, когда цели Алкмеонидов, Дельф и спартанских властей совпали. Что касается спартанцев, то они скорее всего стремились остановить рост афинского могущества, начавшийся при Писистратидах. Мы согласны с мнением И. Е. Сурикова, что «освобождение Афин помимо прочего могло способствовать вовлечению этого крупного полиса в спартанскую сферу влияния, вплоть до включения его в Пелопоннесский союз»[16]. Личная дружба при этом, конечно, отступила на задний план, тем более что ксенические связи с Писистратидами были установлены до того, как те стали тиранами.

Спартанцы, по-видимому, были единодушны в своем желании уничтожить тиранию Писистратидов, хотя побуждения рядовых граждан и политической элиты вряд ли полностью совпадали. Для рядовых граждан решающим аргументом было многократно повторенное изречение Дельфийского оракула, призывающего их помочь Афинам избавиться от тирании. Правящая элита руководствовалась скорее всего более практическими соображениями: во-первых, большую настороженность вызывал союз, заключенный Писистратидами со старинным врагом Спарты — Аргосом (Arist. Ath. pol. 19, 4), во-вторых, Спарта, оказывая военную помощь Алкмеонидам, вполне могла рассчитывать на получение в будущем значительных политических дивидендов. Хотя принципиальное решение о вооруженном вторжении в Афины было принято без каких-либо серьезных возражений со стороны членов герусии и эфората, масштабы будущего предприятия, вероятно, стали предметом дискуссии. В результате было решено послать морем сравнительно небольшой отряд. Возможно, эта первая экспедиция готовилась в тайне от союзников: необычным кажется как выбор пути (по морю, а не по суше), так и выбор главнокомандующего, которым стал Анхимолий, человек влиятельный, но не царь (Her. V, 63, 1). После того как спартанский отряд был разбит фессалийской конницей, а сам Анхимолий погиб, была организована вторая, уже более многочисленная экспедиция, возглавляемая Клеоменом. Военная кампания 510 г. для Клеомена оказалась удачной. Разбив союзную Писистратидам фессалийскую конницу, спартанский царь занял Афины и осадил Гиппия и его сторонников, которые заперлись в Пеласгических стенах, древнем бастионе западной части Акрополя (Her. V, 64; Arist. Ath. pol. 19, 5). Геродот не сомневается, что спартанцы никогда бы не смогли взять крепость и захватить Гиппия, если бы не случайность: в руки спартанцев попали дети Писистратидов, и последние согласились сдаться, пообещав покинуть страну в пятидневный срок. Клеомен гарантировал Гиппию и его семье безопасность и не выдал их на расправу Алкмеонидам. Так сравнительно легко и без большого кровопролития спартанский царь достиг своей цели — избавил Афины от тирании Писистратидов (Her. V, 65).

Судя по тому, что экспедицию против Гиппия весной 510 г.[17] возглавил Клеомен, он и являлся наиболее заинтересованным лицом в смене политического режима в Афинах. По словам известного британского антиковеда Пола Кэртлиджа, «человек, который в 491 г. мог подкупить дельфийское жречество, был, конечно, не таким, чтобы подчиняться дельфийским командам, разве только они совпадали с его собственными взглядами и намерениями»[18]. Возможно, режиссером многократного обращения Алкмеонидов в Дельфы был сам Клеомен.

Однако после изгнания Гиппия события в Афинах стали развиваться не по спартанскому сценарию. После того как неожиданно для спартанцев вместо ожидаемого олигархического правления силу стал набирать Алкмеонид Клисфен, заключивший союз с демосом, спартанские власти, видимо, решили, что для них настало время вмешаться в афинскую политическую борьбу и помочь взять верх над Клисфеном его противнику — Исагору. По приглашению Исагора в Афины был направлен небольшой отряд во главе со спартанским царем (Her. V, 70. 1; Arist. Ath. pol. 20, 2). Клисфен бежал, а Клеомен, придя в Афины, изгнал из города «под видом очищения от скверны» 700 семейств, на которые указал Исагор. Однако попытка Клеомена осуществить полномасштабный государственный переворот, распустив управлявший Афинами Совет четырехсот и отдав власть в руки Исагору и тремстам его приверженцам, встретила сильнейшее сопротивление афинского народа. В сложной обстановке, не желая подвергать свое небольшое войско опасности, Клеомен предпочел уйти из Афин, бросив приверженцев Исагора на произвол судьбы. В результате у власти оказались изгнанные Клеоменом сторонники демократических преобразований во главе с Клисфеном (Her. V, 66–73; VI, 131; Arist. Ath. pol. 20–22). Афины были спасены от установления крайней формы олигархии, а Клеомен лишился возможности управлять этим полисом как своей вотчиной. Через столетие в ходе строительства спартанской империи Лисандр повторит опыт Клеомена: он успешно будет внедрять в союзные города корпоративные тирании (декархии), охраняемые и управляемые спартанскими военными комендантами (гармостами) и их гарнизонами.

После неудачи Клеомена в Афинах спартанские власти наконец решили предпринять более серьезные усилия, чтобы впредь избавить себя от опаснейшего с их точки зрения афинского варианта демократии. В 506 г. была подготовлена внушительная экспедиция, куда, кроме лакедемонян, вошли также союзные контингенты, а во главе ее встали оба царя (Her. V, 74). В нашей традиции — это первое совместное предприятие Клеомена и Демарата.

Геродот утверждает, что решение о насильственном восстановлении аристократического правления Исагора было принято Клеоменом самостоятельно. Во-первых, царь хотел вернуть себе реноме успешного полководца и дипломата, несколько подмоченное после его поспешного бегства из Афин, во-вторых, он, вероятно, испытывал сильное желание сделать афинского аристократа и своего друга Исагора правителем Афин и тем самым своим вассалом. Судя по действиям Клеомена сначала в Афинах, а затем в Дельфах, он использовал личные контакты с представителями многих знатных греческих семей для того, чтобы проводить свою собственную политику, не особенно считаясь с мнением спартанских властей. Профессор Тринити-колледжа Дублинского университета Дж. Хаксли, оценивая многообразие и разносторонность связей Клеомена с зарубежными партнерами, сравнивает его с выдающимся деятелем времен Пелопоннесской войны Алкивиадом[19].

На этот раз личная инициатива Клеомена была поддержана на самом высоком уровне, и в Афины был отправлен не просто отряд во главе с царем, а армия Пелопоннесского союза, возглавляемая обоими спартанскими царями. Однако отсутствие четкого правового законодательства, регулирующего отношения членов Пелопоннесского союза как между собой, так и с государством-гегемоном Спартой[20], вело к тому, что спартанские цари как главнокомандующие союза чувствовали себя вправе самовластно распоряжаться военными контингентами союзников. Геродот, явно считающий одного Клеомена главным инициатором похода, сообщает, что царь как руководитель Пелопоннесского союза собрал союзную армию не только без предварительной консультации с союзниками, но даже не поставив их в известность о цели экспедиции. Вот что пишет по этому поводу Геродот: «Между тем Клеомен считал себя крайне оскорбленным афинянами на словах и наделе и стал собирать войско со всего Пелопоннеса. О цели похода царь, правда, умалчивал, хотя желал отомстить афинскому народу и поставить тираном Исагора» (V, 74).