После этих слов палуба корабля сильно задрожала. Многие гости, особенно молодые, бросились к Люнь Линдо.

— Глупый старик! Ты хочешь, чтобы мы все умерли?

— Ты устраиваешь свадьбу, когда у тебя есть враги! Иди и умри!

— Все, быстро выбросьте его за борт!

— Не бросайте его в море! Дайте им спасательную шлюпку!

Мужчины говорили между собой, не обращая внимания на сопротивление старика. Он закричал и побежал к спасательным шлюпкам.

Слуги и телохранители не остановили его. Они молча смотрели. Некоторые даже сняли рабочую форму и смешались с толпой, боясь гнева гостей.

Люнь Линдо беспомощно смотрел, как его бросают в спасательную шлюпку. Когда шлюпку спустили на воду, ему показалось, что он попал в ад.

— Нет! Не бросай меня!

Он заплакал и намочил штаны, потерял контроль над собой.

Спасательную шлюпку опустили в море вместе с ним. Люнь Линдо встал на колени в шлюпке и попросил, чтобы его подняли, но его просьбу проигнорировали.

Внезапно заработал двигатель круизного лайнера.

— Чёрт возьми! Разве капитан не пропал без вести? — выругался Люнь Линдо, но его голос потонул в рёве корабельного гудка.

Когда корабль начал двигаться, поднялись большие волны.

Маленькая спасательная шлюпка попала в волну и быстро отплыла. Чем дальше она отплывала, тем дальше Люнь Линдо не мог доплыть до круизного лайнера!

Когда Люнь Линдо выкинули за борт, все удивились, но не сильно. Они начали кричать и махать руками, чтобы сообщить людям на эсминце, что виновник в океане.

Македонский сказал, что всё хорошо и что обратный отсчёт на ракетной установке остановлен. Корабль прибудет в порт через час.

Гости были рады, что все выжили. Они забыли о Люнь Линдо, который уплыл на спасательной шлюпке. Они начали обсуждать, кто виноват в случившемся.

Вдруг из-за кормы военного корабля появился военный вертолёт. Он завис над крейсером. Гости испугались, что из вертолёта будут стрелять и начали прятаться в каютах.

Вертолёт начал снижаться.

Из него послышался голос:

— Госпожа Аяка, представьтесь, вас вызывает капитан.

Гости сразу обратили внимание на Аяку и её отца. Аяка не удивилась, а вот её отец сильно вспотел.

Он закричал, что они не связаны с кланом Линдо.

Гости не беспокоились. Они решили, что им ничего не сделают. И сказали им идти в вертолёт.

Аяка направилась к лестнице. Её отец побледнел и пошёл за ней. Гости смотрели на них с облегчением.

Вскоре они поднялись на борт вертолёта и он улетел.

После того как вертолёт приземлился на вертолётную площадку эсминца, на палубе их ждала группа людей.

Выйдя из самолёта, он увидел, как его непослушная дочь, словно счастливая птичка, бросилась к мужчине, стоявшему напротив. Она прыгнула в его объятия и обвила его шею руками, прежде чем страстно поцеловать на глазах у всех!

Я уже набрал в грудь воздуха, чтобы что-то сказать, но Аяка не оставила мне и секунды. С собранными в небрежный пучок волосами, с пылающими глазами, она шагнула ко мне и обняла так крепко, будто была коалой, нашедшей свой эвкалипт. Не успел опомниться, как её мягкие губы настигли мои, а её горячий язык, пробудил во мне что-то давно забытое.

Поддался этому поцелую без раздумий — в такие моменты не думают, тут инстинкт всё решает. Мои руки нашли её бёдра, и, едва я сжал их, она прижалась ко мне ещё теснее. Страсть в её поцелуе захватила меня целиком, и казалось, что мир вокруг нас просто испарился.

— Сладкая, может, остановимся на минутку? — улыбнулся я, оторвавшись от её губ и касаясь пальцами её щеки. — Палуба-то, сам понимаешь, не самое укромное местечко.

Аяка покраснела как помидор, глаза её забегали, словно она только сейчас поняла, что не одни мы тут. Осторожно оглядевшись, она заметила всю нашу разношёрстную компанию за моей спиной, слегка поклонилась и шагнула назад.

Первым пришёл в себя её отец, которого по всему виду будто громом ударило. Я обнял Аяку за талию и, переходя на английский, стал знакомить её с нашими спутниками — знал, что она понимала всё с точностью до запятой.

— Этот вот рыжий — Саурон, — я кивнул на парня с огненной копной волос. — Можешь звать его просто Рыжим.

Саурон одобрительно кивнул, выражая что-то вроде уважения.

— А вот наш лысый толстяк — это Македонский. Надо сказать, что корабль, на котором мы сейчас, украли как раз его ребята, и возвращать его придётся тоже нам.

Македонский нахмурился и вынул изо рта свою массивную сигару:

— Синдзиро, кто ж говорит «украли»? Мы его одолжили. Для нас эта посудина, сам знаешь, мелковата. Честно говоря, не думаю, что кто-то его даже успел заметить, — сказал он и окинул меня лукавым взглядом.