— Асока, тряпки, чистые, — приказал я девочке. — Ты будешь помогать мне, также нужны иголки, надеюсь, они будут лучше моих.

Девочка даже не сдвинулась с места.

— Выполнять! — внезапно повелительно рявкнула ее мать, и только после этого Асока словно ожила. — Проклятый, пока рядом есть старший она не будет самостоятельно принимать решения.

— Понятно, — вдохнув запах трав проговорил я, провожая взглядом Асоку, что уже начала действовать. Мгновение и около меня уже были сложены бинты.

— Напои ее, — передал я Асоке чашу когда передо мной наконец появились нитки и иголка. Достав ножи, я коснулся лезвия первого указательным пальцем и сталь начала накаляться докрасна, а я уже думал о том, что мне предстоит сделать дальше. — Соуроко, вы уже поняли, что будет происходить, вы готовы к испытанию, которое не всем воинам по плечу?

— У меня нет выбора. Сам-то ты справишься, проклятый? — слабо улыбнулась больная, значит, мой отвар уже начал действовать. Кровавое око показывало мне, что её минуты переросли в часы. Пора вырезать то, что гниёт заживо, как говорят ученые из мира Павлика это не особо не нужно, ну а в моем мире издавна известно, что при проклятии особо страшном и изощренном, в первую очередь надо удалить лишнюю кишку. Некроманты обычно сами себе её удаляли в самом начале своего пути. Проклятья для них, обычное дело, повседневность…

— А что там сложного, вскрыть, — я моментально оголил живот Соуроко и сделал первый надрез ножом, из раны хлынуло гноем с кровью. Отрезалось все, что нужно, магия же крови помогла свернуть кровь и отчасти даже заживить кишечник. — Осталось убрать все лишнее и зашить.

Лучший дедовский способ убрать гной, это высосать своим ртом, да, противно, но если ты не в хирургии или же в лечебнице, и не имеешь при себе ничего кроме рук и ножа, предназначение которого вообще то только убивать, то выбора больше нет.

И только я начал грязное дело, как услышал шум. Подняв глаза я увидел мужчину с саблей наголо, а Соуроко, почувствовав облегчение, простонала.

— Калибан! — сквозь зубы то ли простонала, то ли прошипела Соуроко.

— Сдохни, тварь! — закричал мужчина и ринулся в бой.

Конец первой главы.

Я и не подумал о незваных гостях, но этот воин появился внезапно, и как же меня раздражало отбиваться лишь одной рукой от острейшей сабли! Я предполагал, что сделаю все тихо и спокойно уйду, да и времени на все разговоры у меня не было. И совершенно ясно, что убивать этого воина нельзя, хоть и хочется одним ударом прекратить жизнь этого раздражающего человека.

Нет, и все же не воин так плох, а я хорош, быстрота его реакция удивляла даже меня. Удар саблей молниеносен, вот лезвие несётся ко мне, а моя ладонь играючи отводит удар, а вторая же рука тем временем контролирует внутренности Сиороко, которая открыла глаза когда второй удар сабли пошел мне в шею, а я не смог отвести несущийся к моей шее смертельный удар. Мгновение я метался между выбором «своя или чужая жизнь», и все же решил — чужая.

— Ш-ш-ш, — словно пронеслись помехи, но никто не произвел ни звука, и уловил этот шум мой мозг, а не уши — кто-то общался мысленно на невиданных скоростях.

И вдруг сабля замерла в миллиметре от моей артерии, по лбу мужчины стекал пот, а его взгляд был направлен не на меня, а на глаза своей жены. Мозгокопательница и она, а не только её дочь, что застыла у шкафов с нитками в руках.

— А не могли мне сказать?! — прорычал мужчина не хуже зверя, даже меня пробрало.

— Хабит, тебе что-то объяснять слишком сложно! У-ух, Калибан, как же больно, — взмолилась женщина и её аж выгнуло, и не мудрено, моя кисть все еще в её животе.

— Не дергаться, — зло проговорил я и мельком посмотрел на саблю. — Еще раз на меня направишь и я вырву тебе ноги.

— Я вас понял, Калибан, — через зубы проговорил Хабит и я мог его понять, в этой стране жену чужую трогать нельзя, даже посмотреть на неё смертельная обида, а я по локоть в неё руки погружаю.

— Асока, где нитки? Где иголки?! — чуя, что снаружи дома усиливается топот десяток ног, я ускорился.

Времени мало, пора приниматься за дело, и я полностью погрузился в работу, которую если я не успею сделать, то и не стоило начинать. Нож вонзился в плоть и послышался облегчённый вздох. Аккуратно удалить лишнюю, зараженную плоть, накалить иглу, что лежит на моей ладони, вежливо попросив об этом стихию огня, и за дело. Ещё надо успеть отвара дать измученной женщине, и вот мой пот со лба протерла Асока, а мои пальцы уже плясали свой танец на окровавленном животе. Шов за швом, дело все близилось к завершению, рана закрывалась и вот операция окончена на глазах изумленной семьи. А я встал и потянулся, стихия земли услужливо поведала мне о том, что творится снаружи, а кровавое око лишь подтвердило мою догадку. Мой серый халат сполз с плечей во время работы, оставив меня с оголенным торсом по пояс, мышцы налились силой и увеличились, словно отдыхали все это время, кровь наполнила их по моему приказу, заставив кожу трещать от напряжения. Верные ножи, подаренные Махшудом, требовали крови, на лбу засияла печать рода, а на груди кожу заколола татуировка с цифрами, означающими, сколько именно печатей башни несет моё тело. Энергия шла по татуировке, заставив её сиять, я чувствовал взгляды Хабита и Асоки, что зачарованно смотрели на меня словно на ангела, спустившегося с небес, и лишь больная ухмыльнулась, словно увидела больше чем остальные. Она видела мою суть, а не то, что было снаружи, одним словом, мозгокопательница.

— Именем Верховного правителя, открыть двери! У вас скрывается опасный преступник! — громогласно прокричали снаружи. — Вы окружены, сдавайтесь!

Я оглянулся, слегка кивнул головой Хабиту, улыбнулся Асоке и произнес уже Соуроко:

— Травы под вашей рукой, заваривайте по три щепотки трижды в день, — усмехнулся я, играя мышцами и смотря как по крупным артериям запульсировали потоки крови, питая мышцы. Эх, не дождался я ночи, не видать мне денежек. — А это за мной. Не беспокойтесь они даже не подумают, что я мог вам помочь, и я не брошу тени на ваш дом.