Два дня спустя они с Дмитрием отправились в «Бель Респиро». Габриэль не планировала оставаться там надолго: близость отеля «Ритц» к ее ателье по-прежнему была неоспоримым преимуществом. Но ей хотелось домой, к любимым собакам — и к воспоминаниям о Бое.

Габриэль знала, что рано или поздно ей придется встретиться со Стравинским, но, когда Жозеф сообщил ей, что его нет, она облегченно вздохнула.

Казалось, после ее отъезда здесь ничего не изменилось: Екатерина Стравинская почти не вставала с постели, ее супруг где-то пропадал, а дети носились по дому и мокрому весеннему саду, в то время как Жозеф и его жена, как всегда, безупречно выполняли свои обязанности, обеспечивая идеальную чистоту и уют. Однако сейчас Габриэль почему-то было не по себе. Удивительно, но даже в отелях, в которых они останавливались с Дмитрием, она чувствовала себя лучше, чем в «Бель Респиро». И дело тут было не в Стравинских и уж тем более не в чете Леклерков, ее незаменимых помощниках. Сама атмосфера этого дома вдруг стала давить на нее. Хотя, если задуматься, давила с самого начала. Ведь она мечтала жить здесь вместе с Боем, но этой мечте не суждено было сбыться.

Разглядывая свое отражение в зеркале ванной комнаты, Габриэль увидела глаза, полные глубокой печали. Когда же она, наконец, смирится со своей утратой? Сколько можно оплакивать прошлое? Перед ней открылось столько возможностей! Она все-таки смогла найти неповторимый аромат и вскоре приступит к его производству, она не одинока — рядом с ней любящий мужчина, друзья с нетерпением ждут ее возвращения, и Мися, разумеется, больше всех. Откуда же эта невыносимая тяжесть на душе?

Габриэль приняла непростое решение и пришла в ванную с твердым намерением осуществить задуманное, но руки дрожали и не слушались ее.

Убрать вещи Боя из шкафа у раковины казалось ей кощунством. Они лежали на полочках, словно бесценные музейные экспонаты — то немногое, что он оставил, уезжая из виллы «Миланез». Бритва, помазок из барсучьей шерсти, флакон его любимого одеколона, кусок мыла «Ярдли», расческа и старый дорожный несессер — обычный набор туалетных принадлежностей мужчины, уехавшего ненадолго — не навсегда. Как страшно убирать их отсюда, освобождая место для вещей другого мужчины, словно вместе с этими простыми предметами уничтожается память об их владельце! Габриэль понимала, что это нелепо, но ничего не могла с собой поделать — это были ее сокровища, гораздо более дорогие ей, чем все драгоценности, хранящиеся в шкатулке в спальне.

Однако нужно жить дальше. И она решилась — пора очистить полку, раз и навсегда убрать вещи Боя из своей жизни. Собравшись с духом, Габриэль подняла руку, но застыла, увидев себя в зеркале. Кто эта охваченная отчаянием женщина, готовая совершить непоправимое в глупой надежде справиться со своей болью? С каждым предметом, оставшимся от любимого ею мужчины, связана какая-то история, и эти воспоминания никуда не уйдут. Пустой шкаф не принесет облегчения. Наоборот, она лишится единственного, что еще связывает ее с ним.

Она взяла в руки кожаный несессер, прижала его к груди, а затем осторожно поставила обратно на край широкой раковины. Бой всегда брал его с собой. Но не в тот раз. Видимо, купил себе новый.

Сквозь приоткрытую дверь спальни Габриэль смотрела, как Артур Кэйпел собирает вещи. Она привыкла наблюдать за всем, что происходит в Руалье, пытаясь узнать о гостях Этьена Бальсана как можно больше. Не потому, что ее мучило любопытство, — нет, она внимательно изучала, как выглядят и ведут себя дамы, что нравится мужчинам из высшего общества, впитывая все, что могло пригодиться в будущем. Отъезд привлекательного англичанина с глазами чистыми и глубокими, как горное озеро, странным образом опечалил её.

Габриэль тихонько толкнула дверь, а когда та распахнулась шире, с удивлением обнаружила, что в комнате нет ии слуги, ин горничной, и что благородный гость сам пакует сумку. Услышав шаги, он обернулся, укладывая несессер поверх остальных вещей.

— Вы нас покидаете? — спросила она, досадуя, что не пришло в голову ничего поумнее.

— Увы, — ответил он, спокойно глядя ей в глаза. — Да.

— Когда вы едете?

— Утренним поездом до Парижа.

— Тогда я тоже пойду собираться. — С этими словами Габриэль вышла из комнаты.

Бой ничего не ответил.

На следующее утро они встретились на вокзале.

Щелкнув пряжкой, Габриэль открыла несессер и вдохнула знакомый цитрусовый аромат «Мушуар де месье», хлынувший оттуда. Когда Бой примкнул к компании Этьена Бальсана, эта туалетная вода от Герлен была невероятно популярна среди таких блестящих и отчаянных прожигателей жизни. Круглый флакон, еще наполовину полный, лежал среди прочих стеклянных и серебряных бутылочек, рядом с расческой, бритвенным станком и лезвиями. Не хватало только наручных часов — кармашек на красной бархатной подкладке, в котором Бой хранил их, был пуст. Сердце Габриэль сжалось — очевидно, часы были у него на руке, когда остановилась его жизнь. Чтобы отогнать эти мучительные образы, она перебирала содержимое несессера, поочередно вытаскивая бутылочки, рассматривала их и складывала обратно в несессер.

Квадратный флакон из белого стекла с узким горлышком и круглой крышкой вывел Габриэль из задумчивости. Что это? Бутылочка чем-то напоминала аптечную склянку. Странно, она никогда не видела, чтобы Бой ее доставал. Может, в ней было лекарство, какой-то раствор, а может, просто жидкость для ухода за волосами. Габриэль вертела бутылку в руках и вдруг с удивлением поймала себя на мысли, что она ей нравится. Да, в этом что-то есть. Простота и лаконичность формы, переход от квадратного основания к круглому горлышку… Это смотрелось необычно — и элегантно. Неброский и красивый флакон для соответствующего содержимого.