Габриэль подалась вперед и понизила голос, чтобы ее слышали только друзья.

— Франсуа Коти как-то рассказывал мне, с чего началась его карьера. Ему никак не удавалось убедить директора «Прентам» [26] продавать его духи «Роза Жак-мино». И тогда он взял и уронил флакончик духов на пол прямо посреди торгового зала. Он, естественно, разбился, духи разлились, и покупательницы тут же слетелись как пчелы на мед — все хотели знать, что это за аромат и где его можно купить. Духи имели грандиозный успех.

— Коти гордился бы тобой, — заявил Хосе Серт, оглядывая изысканную публику в зале. — Не оборачивайся, Коко. Похоже, все вокруг уже почувствовали аромат, и женщины смотрят на тебя!

— Они смотрят на Коко, потому что она восхитительна, как всегда! — пропел Жан Кокто на другом конце стола. — Платье смотрится потрясающе! Особенно с этим жемчугом.

Габриэль машинально коснулась рукой своего бесценного подарка.

— Да, все дело в нем. Я тут ни при чем, — заверила она друзей. — Я подумываю запустить линию украшений. Хочу сделать копию этих бус.

— Если ты выпустишь копии жемчуга Романовых, то русские эмигрантки и все эти «долларовые принцессы» скупят их у тебя в тот же день, — одобрительно закивала головой Мися.

— И откуда вы только берете все эти чудесные идеи? — спросил Эрнест Бо.

— Нет, скажи лучше, как ты находишь время для всех этих чудесных идей? — прибавил Кокто. — Коко, дорогая, ты не забыла, что обещала сделать костюмы для моей «Антигоны»? Когда ты собираешься этим заниматься и как думаешь совмещать это со своей основной работой?!

— За Коко можешь не волноваться. Я бы на твоем месте больше беспокоился о том, как Пикассо справится с декорациями, — заметил Хосе.

— Боже, только этого не хватало! Премьера назначена на конец года! — застонал Кокто.

— Если Ольга продолжит в том же духе, то, боюсь, его творческому гению не поздоровится. Она загнала его в деревню и заставила все каникулы разыгрывать из себя счастливого папашу! Пикассо в роли отца семейства!.. Вы можете себе это представить?! — театральным жестом Хосе воздел руки к небу.

— Я слышал, она держит его взаперти, — кивнул Кокто.

— Не верю. Неужели он стерпел бы такое? — заметила Габриэль.

— Тише! — вдруг зашипела Мися. — Сюда идет внучка той пожилой дамы, или дочка — не знаю, в общем, она идет прямо к нам! — Напустив на себя вид светской львицы, она непринужденно улыбнулась. — Одно из двух. Либо она собирается нажаловаться, что ты надушила ее достопочтенную родственницу слишком чувственным ароматом, либо — хочет узнать, как он называется.

— Какая интрига! — оживился Кокто. — Что она скажет? Ваши ставки?

— Прекрати, — сердито прервал его Хосе. — Разумеется, мы ничего не скажем. Чем загадочнее — тем лучше!

Все семь человек, сидящих за столом, — Габриэль, Эрнест Бо, Ивонн Жиродо, Серты, Жан Кокто и его восемнадцатилетний друг Реймон Радиге — затаили дыхание. Однако Мися, судя по всему, ошиблась: женщина повернула в другую сторону. Разочарованно они проводили ее глазами. И тут вдруг, на секунду замерев в нерешительности, женщина развернулась и направилась прямо к столику Габриэль. Это была молодая красивая брюнетка с короткой стрижкой в небесно-голубом шелковом платье, на шее у нее поблескивал аквамарин.

— Простите, что беспокою вас. Мы никак не можем понять… — заговорила женщина, неопределенно махнув рукой в сторону соседнего столика. — Мы пытаемся определить, что это за аромат. Тут так приятно пахнет! И рядом с вами пахнет сильнее всего, — смущенно улыбаясь, добавила она.

Еле сдерживая восторг, Кокто украдкой погрозил пальцем сидящей напротив Мисе.

— Какой аромат? — изобразив искреннее удивление, спросил Хосе. — Я ничего не чувствую.

— А я чувствую, — заявила Габриэль. Подмигнув друзьям, она самым простодушным тоном добавила: — Восхитительный аромат! Но даже не представляю, что бы это могло быть.

— Как жаль… — разочарованно протянула брюнетка. — Ну что ж, еще раз прошу прощения за беспокойство.

Огорченно пожав плечами, она пошла по направлению к дамской комнате.

Первым пришел в себя Кокто.

— Мне не понравилось, как ты смотрел на нее, — шутливо-обиженным тоном сказал он своему спутнику. — Реймон такой коварный, — смеясь, продолжил он, поворачиваясь к остальным. — Мне кажется, он неравнодушен к женщинам.

Эта двусмысленная шутка была встречена бурным смехом, и ужин продолжился.