Схватив тело за руку, тащу на более-менее ровную «полянку», отчего рукав кофты, что когда-то носил мой неудачливый «друг» задирается, и я вижу обожженное по кругу запястье, будто бедолаге кто-то раскаленным кнутом руку обвязывал. Заинтересовавшись и вытащив труп целиком, я проверяю и его вторую руку. То же самое — четко очерченные опоясывающие ожоги. Интересненько…

Приняв позу поудобнее, пытаюсь его перевернуть лицом вверх. Тяжелый, зараза. Блин, а как я попру-то его?! Почему я об этом не подумал?

Но уже через секунду я забываю о таких проблемах, да вообще обо всем, лишь вскрикиваю ошарашенно!

Я его знаю! Не в смысле труп, а человека, которым он был! Правда, когда я его последний раз видел, у него в груди не было кровавой дыры, определенно он мог сам дышать и ходить, да и клыков у него тоже не было, но это все равно определенно он!

Стоп!

Клыки?! Откуда у Ашира клыки?!

Прыгаю обратно к трупу и, наклонившись, ближе, рассматриваю его рот, даже губу приподнимаю. Реально клыки! Один в один как у Амана. Как такое возможно? Кто-то охотится на вампиров? Кто-то делает вампиров? Аман кусает людей и превращает их в вампиров?

Судорожный ход мыслей покрывает шум чужого разговора. Люди. На этот раз живые. Что они тут забыли?

Испуганно оглядываюсь, но мне опять везет: рядом брезент, дырявый, но сойдет. Быстро сделав несколько кадров, накрываю труп, приваливая для вида консервными банками и что есть силы несусь на выход. О том, чтобы прихватить его с собой, даже не думаю: если у меня кто-то найдет вот такой вот модифицированный труп вампира, как я это объясню? Особенно учитывая, что я его знаю! Особенно, учитывая, что видел его живым всего три дня назад!

И тут меня осеняет воспоминанием. Я так шокируюсь, что даже торможу. В тот вечер, когда он к нам заходил, он уговаривал нас с Ивашкой пойти с ним на какую-то странную подработку. Я его не особо слушал, я вообще дружков брата чаще игнорирую, а вот Ивашка собирался с ним, но что-то у него там не вышло… а что если?..

Припускаю домой с еще большей скоростью, на ходу стягивая перчатки.

Брат в зале, перед телеком. Визора у нас нет, как и других приспособлений, что совсем не мешает всей моей семейке собираться у экрана, когда идет футбол. Ивашка сидит на полу, у кресла, в котором восседает дядька, и мне приходится присесть на четвереньки, чтобы подобраться к брату, никому не мешая, а, приблизившись, я дергаю его за рукав, шепча:

— Нам надо поговорить!

— Да ты че? Футбол же, наши отстают, — шипит он и отпихивает мою руку. Не сдамся! Вцепляюсь в его футболку как клещ и тяну на себя с такой силой, что она трещать начинает.

— Это срочно!

Дядя цыкает и ногой Ивашку пихает, тонко намекая нам, чтобы не шумели, на что братец сопит недовольно и пихает меня, но — аллилуйя! — ползет на выход. Я следом, по пути наступая нечаянно маман на ступню и получая слабый недовольный пендель.

Оказавшись в коридоре, Ивашка поднимается и на меня шипит:

— Че ты прицепился-то ко мне, чудила? Я из-за тебя матч пропускаю! Давай короче!

— Я Ашира нашел! — выпаливаю, тоже вставая из коленно-локтевой. — На свалке!

— И че? Мало ли че он там.

— Ниче он там! Лежит. Мертвый. С дырой в груди и в кровище!

— Да ладно? — доходит наконец до Ивашки. — Грабанули, что ли?.. Заебись, подработал…

— Ты знаешь, куда он работать собрался идти?

— Погоди, — брат выставляет палец вперед и вверх, намекая, чтобы потише себя вел. — Ты уверен, что это он? Ты че, его там бросил? А ну пошли, покажешь.

— Я его не бросил, я его тряпочкой прикрыл… Конечно, уверен! Ты че, думаешь, я твоих дружков не узнаю?!

Ивашка, забив на футбол, с недоверчивым, но упертым лицом, двигает к выходу, где, скинув шлепки, надевает боты на босу ногу, цапает с гвоздя кофту, кажись не свою, а отцовскую , и прет на улицу. Я сразу за ним.

— Ты его похоронить, что ли, решил? Я к ментам не хочу! Заметут! Тем более он такой…

— На какие шиши я хоронить его буду?! Вот именно, заметут, не спросят и хуй че докажешь. Ты его трогал?

— Да! — киваю я, пытаясь угнаться за быстрым ходом Ивашки. Он так мчит, что даже боты поскрипывают, а я чет уже так набегался, что сил почти и не осталось. С работы же еще.

— Ну ты тупень! Нельзя же, а если его найдут, а на нем пальцы твои?!

— Так я ж в перчатках, — поясняю и из кармана достаю, демонстрируя. — Да и кто там на свалке найдет, кому он нужен? Утром мусоровозы пройдут, и все, и нет больше его….

— Его и так больше нет. Интересно, кому он проболтался? Наверное, купил что-то дорогое и заметное, вот его и того.