— Ты… — начинаю говорить, но понимаю, что это звучит странно, и сам себя затыкаю. Он и так знает, что прекрасен. Раз он оказался такой знаменитой персоной в нашем городе, то по-любому слышит об этом отовсюду.

— Я?.. — и выжидательно в глаза мои заглядывает, не давая соскочить с темы.

— Ты нереальный, Царевич, — говорю тихо. — А на том столе был абсолютно потрясающим.

Быстро касаюсь его губ, прежде, чем с сожалением спустить его с себя.

— Только на столе? — усмешка сменяется улыбкой, но потом говорит серьезно: — Я тоже остался в восторге.

Эти слова греют внутри, не из-за какой-то дурацкой гордости, что у меня вышло оставить такое впечатление, а из-за того, что есть шанс, что это когда-нибудь повторится.

Я снова касаюсь его губ своими и, сказав тихое: «Пока» , уношусь прочь. А то это невозможное что-то, вообще не хотелось от него отходить.

В кофейне я покупаю у Ирсана ягодный чай и апельсиновый раф и уже собираюсь уйти, когда он говорит:

— Я рад, что ваш серотонин опять работает как надо.

Улыбаюсь, ничего не говоря. А ведь та шоколадка так и лежит в моем кармане — наверное потому, что если принюхаться, я смогу уловить запах, напоминающий Ниррая.

Оказавшись у Мура дома, я замираю, потому что парень спит. Придется ждать. Я закрываю дверь, стараясь делать это как можно тише, и… уворачиваюсь от летящего в меня ножа.

— Я тоже соскучился… — говорю на такое приветствие, прикрывающему ладонью зевающий рот парню. Впервые вижу его без повязки на глазу.

— Ты когда-нибудь научишься стучать?..

Я скидываю обувь и подхожу ближе к кровати, ставя на пол стаканчики с напитками, после чего скидываю ветровку и заваливаюсь в кровать, отодвигая волнистые от косичек волосы в сторону, чтобы не придавить ненароком.

— Может, мне нравится, как ты меня встречаешь? Зачем же лишать себя удовольствия?

— Ты разве не испытываешь боль? — Мур переваливается через меня, забирая с пола свой рафик, и возвращается на прежнее место, сверкая черными боксерами.

— Испытываю, но не так как раньше. И в этот раз ты не попал. Как ночь прошла?

— Никому не говори, это будет нашей тайной, — он отпивает кофе и довольно мурлыкает, складывая ноги, снова скрытые от меня одеялом, по-турецки, и говорит: — Пойдем утром, часа в три. С забором сделаем как я и предлагал, дыру у мусорки, до шести утра в той стороне никто не шляется. Я пробрался сегодня на территорию. Нашел лаз, но… Ты сможешь в том состоянии на руках подтянуться?

— Наверное… Я не уверен.

Мур задумчиво постукивает пальцами по стаканчику.

— Ты уверен, что нам обязательно идти туда вдвоем? Боюсь, мне одному точно проще будет.

— Проще, да. Я даже понимаю, что ты и наработки сможешь найти, и Лука грохнуть, это в идеале конечно, но Аша ты как вытащишь?

— А как его собрался ты вытаскивать?

— Меня он не обидит. По крайней мере, раньше он понимал, что это я. Тем более сейчас я вампир, не думаю, что его может заинтересовать моя кровь. В отличие от твоей. А то выберетесь, а его от тебя не оторвать будет.

Мур снова зависает, в этот раз на несколько минут, но, отпив кофе, наконец-то говорит:

— Хорошо. Давай так тогда. Я в дом проберусь нормально уже, а то сегодня времени не хватило. Осмотрюсь, попробую выяснить где Аш, чтобы нам хоть знать куда идти, да и жив ли он вообще.

Внезапно я слышу шум, он такой тихий, практически неуловимый даже моим слухом, и я бы не обратил на это внимания, ведь в подъездах постоянно кто-то шляется, вот только шум исходит прямо от двери в квартиру.

— Гости, — выдыхаю я и в короткий срок оказываюсь рядом с входной дверью, распахиваю и сразу скручиваю загорелого парня с черными, волнистыми волосами.

Мур, который успел подняться и направить на гостя ствол, вдруг опускает его, выдыхая:

— Мил?..

Ничего не понимаю, но продолжаю удерживать не сопротивляющегося парня. А он поднимает голову и смотрит на Мура, говоря:

— Я соскучился, — и улыбается так, будто ему и не больно из-за выкрученных рук.

Глава 12. Убей или убери

Мур

Нет, нет, нет и еще раз нет.

О, я знал, что рано или поздно один из них придет. Надеялся, конечно, что это будет позже, но был готов.

К любому. Даже к тому, что убить меня явится мать.

Но не к нему.

Блядь. Почему из всех приперся именно Смилодон?!

Улыбается, сверкая зелеными глазами, а на меня, как из ведра, ледяной водой воспоминания льются, холодом кожу обжигая. Его кривая улыбка из-за шрама на губе кажется издевательской, но я знаю, что это не так. Он всегда так улыбается. Не может по-другому после того, как пропустил кинутый мною нож на тренировке.