— Ой, доиграешься, — угрожает и вновь меня хлещет. Я, подпрыгнув, случайно задеваю рукой одну из корзин, та с грохотом валится на пол, задевая соседнюю. Слышу из коридора быстрые, тяжелые шаги, и Аман, отбросив тряпку, хватает меня, обняв, и мы мчим к противоположному выходу.

И вновь коридоры, вновь бег. Сердце бьется сильнее, радостно предвкушая. От страха быть пойманным по венам пробегает адреналин, даря необычайный заряд бодрости, и когда мы влетаем в длинную, огромную картотеку, мои губы как-то сами собой расплываются в улыбке.

Тут, у стойки, стоит парочка старых компьютеров, и я уверен, вся нужная информация там, но, словно техники для этого оказалось мало , по всему помещению стоят стеллажи с папками. Этот мир никогда не избавится от маниакальной мании к бумажкам.

Мы стоим прямо меж стеллажей, и Аман прижимает меня к полкам плотнее, когда где-то за дверью раздается неразборчивый женский голос. Он меня поставил на пол сразу, как мы тут оказались, но не отпустил, и я, подняв взгляд, вижу, что он тоже улыбается.

— Может, когда она зайдет, заморозишь ее, как меня в тот раз, — шепчу ему на ухо. — Или оно долго не работает?

— Оно работает столько, сколько я захочу, — шепчет он, тоже чуть наклонив голову. — Но не думаю, что ей стоит нас видеть. Хорошие похитители должны оставаться незамеченными.

Наклоняется еще больше и втягивает воздух у моей шеи, отчего по коже пробегает волна щекотки. Адреналин, что появился в моей крови, зафигачил с удвоенной силой, и я, повинуясь внезапному порыву, приобнимаю его за плечи, п рижимаюсь и шепчу:

— Тебе для этого необходим зрительный контакт с жертвой?

— Нет, — шепчет Аман, все так же утыкаясь в мою шею, да так близко, что, кажется, я чувствую его губы, и пораженный внезапно появившимися ощущениями, выдыхаю:

— Тогда действуй…

Вокруг нас становится тихо, и Аман, вместо того чтобы, пока никто не угрожает, кинуться перебирать картотеку, касается губами моей шеи и нежно, но чувственно целует.

Я не ожидал такого. Думал, что может укусить, но не целоваться ж посреди похищения?

Но голос разума звучит совсем тихо, где-то отдаленно, почти неслышно. Вся ситуация в целом волнительна, а уж этот момент… обхватываю его спину сильнее и, прижавшись, отдаюсь на волю этих наглых губ, слыша, как колотится мое сердце.

Аман, поняв, что я его не отталкиваю, продолжает выцеловывать мою шею и, вжав в себя, начинает гладить руками спину, поверх рубашки, но это мне не мешает почувствовать жар, что медленным потоком прибывает к моим щекам и внизу живота. Обычно возбуждение ко мне приходит механически, будто тело действует отдельно от разума. Сейчас же, в этот абсолютно неподходящий момент, я чувствую, как, повинуясь мурашкам, что атакуют кожу, я начинаю разгораться, роняя тихий, едва слышный стон на выдохе, который кажется мне громом посреди безлюдной ночи.

Аман продолжает и продолжает, перемещаясь по моей шее, медленно переходя на другую сторону, и тут я вспоминаю, какое удовольствие пробило меня в тот момент, когда он в тот раз выпустил клыки. Тогда я не хотел близости, но сейчас…

— Если хочешь — кусай, — шепчу я, процарапывая короткими ногтями его кофту. Не думал, что когда-нибудь скажу это, но сейчас мне это кажется самым правильным, что только может быть. Получив разрешение, Аман больше не тянет: чувствую, как он проводит языком по моей шее, вызывая очередной наплыв дрожи, как открывает рот и…

Острая, мощная вспышка удовольствия завладевает мной, лишая воли и мыслей. Кажется, я вцепляюсь в него, так как мои ноги подкашиваются, но я держусь, обмякн ув на его руках , что все еще продолжают меня крепко держать. С моих губ срывается второй стон, глаза закрываются, и все, нет больше Ниррая, есть только безмозглая лужица, что расплылась от всепоглощающего кайфа.

Как-то отдаленно чувствую, что Аман закончил — по шее проходится горячий язык. Секундное замедление, за которое я умудрюсь потереться о мужчину, способного подарить столько ощущений, и вдруг меня подхватывают.

Падаю на какую-то горизонтальную поверхность, слышу, как с нее на пол валятся ручки да листы с бумагой, но мне не до этого: Аман заглядывает в мои глаза и, не найдя в них ничего кроме желания, касается своими губами моих. Не целует, просто касание, но мне этого сейчас крайне мало.

Обхватив его бедра ногами, сам углубляю поцелуй. Аман меня тормозит, действуя осторожно, так как нам явно мешаются клыки, но мне уже наплевать на то, что я могу пораниться. Запускаю руки под его кофту, касаясь пальцами кожи, и, мне кажется, что по ним ток пробегает и искрится от соприкосновения с его кожей.