Но сказочное мгновение исчезает, он оглядывается, замечая небольшой устроенный нами хаос, и спрашивает:

— Почему нас до сих пор не засекли?

— Я их держу, — отвечаю и медленно приподнимаю, выскальзывая из его нутра, чтобы поставить на стул. Ниррай пошатывается, но придерживается за меня, выравнивая равновесие.

В голове вдруг всплывает фраза Мура, что после секса никто не хочет одевать и… Атмосфера явно располагает сейчас. Двигаюсь быстро, используя Силу. Обтираю влажными салфетками и возвращаю вещи на свои законные места, одевая его.

— Всех?.. — уточняет и, оглядев уже одетого себя, явно охреневает. — Круто…

Ниррай такой ошалелый и будто дезориентированный, как человек, что выбрался из подвала, в котором провел последние лет десять. Но я отступаю от него, чтобы заняться уже своим внешним видом.

— Да, поэтому лучше поторопиться. Во-первых, им некомфортно, во-вторых, мне их чувствовать надоело.

— Ты во время секса со мной чувствовал толпу народа?

— Звучит ужасно. Я их чувствовал не так, как тебя. Это словно воспоминание, типа держать за плечи бегуна, удерживая на месте. Только их много.

Быстро приведя себя в порядок, начинаю устранять и хаос, а Царевич умолкает. Поглядываю на него — маска снова на месте. Огорченно выдыхаю, но стараюсь сделать это так, чтобы он не услышал. Ниррай поправляет на себе рубашку и, кивнув, слезает со стула, обуваясь. После чего чему-то слегка удивляется и прислушивается к себе.

— Давай искать тогда. Как его зовут?

— Приам Фредрикссон.

Вот мы и снова вернулись к тому, от чего ушли на крохотное мгновение. Не удивлен, но… Но хотелось бы. Очень хотелось бы продлить на долгие-долгие годы.

Ниррай садится за старенький компьютер и шерстит базу, пока я изучаю стеллажи. Но мысли атакуют, мешают сосредоточиться на том, что делаю. Я торможу, перечитывая одни и те же буквы по несколько раз, силясь понять, что тут написано.

— Приам? Кажись нашел, — сообщает довольно Ниррай через какое-то время и, махнув рукой, подзывает меня к компу.

А на экране монитора карточка так называемого больного. Фредрикссон хоть и не буйный, но его все равно держат на сильных подавляющих, главное, чтобы за это время его совсем в овощ не превратили.

— Четыреста восемнадцатая палата. Пошли?

— Естественно, — подает руку Ниррай, и я, вздернув его из кресла, поднимаю на руки и… Без одежды мне понравилось больше. И без скуки на его лице тоже было лучше.

Но ничего не поделаешь, я вылетаю из картотеки и бегу на четвертый этаж; уже стоя у дальней палаты, в замочной скважине которой вставлен ключ, я отпускаю людей, выводя их из ступора. Пока они будут разбираться там внизу, сюда не попрутся.

Повернув ключ, вношу Ниррая в палату и, прикрыв за нами дверь, смотрю на парня, лежащего на кровати. Если к лицу Ниррая я уже как-то привык, то такое выражение, как у Фредрикссона, для меня оказывается совершенно новым. Тут нет ни скуки, ни безразличия. Вообще ничего.

Снизу, даже через несколько этажей, слышатся шум, устроенного людьми переполоха.

— Думаешь, ему еще надо, чтобы его спасли?..

— Он же накачан под завязку, пока в себя не приведем, выводы делать рано, — я подхожу к кровати и только тут задаюсь вопросом, как я нас троих выведу отсюда? Подхватываю парня в ярко-розовой, даже малиновой, больничной одежде на руки и закидываю к себе на плечо. Ладно, как-нибудь прорвемся.

Вернувшись к Нирраю, приседаю и закидываю его на второе плечо.

— Прости, Царевич. Придется потерпеть неудобства. Я быстро.

Ниррай на это кусает меня за лопатку, и я, погладив его ногу, открываю дверь и бегу. С двумя парнями на плечах занятие не очень удобное, но у меня получается не только никого не потерять по дороге, но и донести всех до своего дома целыми.

Первым делом спускаю Ниррая на пол, а затем сразу укладываю Фредрикссона на кровать в гостевой комнате.

— Я так понимаю, это надолго.

— Могу позвать своего врача. Не уверен, что по профилю, но чисто теоретически…. По крайней мере лучше, чем я.

— А если скажет кому, и Фредрикссона в психушку вернут?

— Мой врач? — Ниррай выдает это таким тоном, что становится понятно, кто-кто, а этот ничего не разболтает.

— Ну и отлично. Звони. Потому что я пока плохо понимаю, что с ним делать, — и, подхватив Ниррая, выношу из комнаты. Пока мы спускаемся на первый этаж, он звонит своему врачу с женским голосом. После чего сообщает уже мне:

— Через полчаса будет, — и, убрав телефон, достает сигарету, закуривая, когда мы входим на кухню.