Сейчас!

Я бросилась к нему, преодолев разделявшие нас десять шагов со скоростью, на которую мое тело было не способно. В этот момент я узнала этого человека. Клюз, один из Стражей могилы, который каждый день сопровождал меня в камеру и обратно. Человек, который стоял в стороне и наблюдал за моими пытками день за днем. Он больше не издевался надо мной и не называл это проявлением доброты, но он был так же ответственен за мои страдания, как и сам император. Они все были виноваты. Все Стражи могилы. Все солдаты. Все жители Джанторроу. Все они!

Клюз поднял дубинку, но это была палка, а я была монстром. Черные крылья отбросили оружие в сторону, и я ударила ими мужчину, развернув его и прижав к стене коридора. Острые концы моих крыльев, когти тени, вонзились в его грудь, и Клюз задохнулся от боли, не в силах даже закричать, когда крылья пронзили его легкие. Дубинка и факел выпали из его обмякших рук, и Клюз задрожал, когда смерть потянулась к нему, чтобы его забрать.

— Нет! — Я уронила фонарь и, подняв руку, схватила Клюза за шею. — Ты не умрешь! — прокричала я ему.

Некромантия — малоизученная школа магии. Настроенные на нее Хранители Источников встречаются редко, и даже в период расцвета у академии был только один наставник. К тому времени, когда я поступила в академию, многое из этого искусства было утрачено, и они не были готовы учить девочку, как управлять самой смертью. Конечно, это не помешало Железному легиону привить мне именно эту магию. Я провела много времени в Красных камерах, изучая мою врожденную некромантию. Каждый раз, когда я отпускала одного из своих призраков, я узнавала о ней больше. Как ей управлять. На что она способна.

В момент смерти Клюза я схватила его душу, не позволив ей вырваться наружу. Его тело умерло, но он остался жив. Он оказался в ловушке между жизнью и смертью, и я могла командовать им. Я отдала ему приказ, который так просто выполнить, я превратила его нежизнь в проклятие, которое он мог распространять.

— Убей их! — Я прошипела эти слова, и они стали единственной целью Клюза. — Убей их всех и распространи мое проклятие.

Я отступила от Клюза, мои темные крылья выскользнули из его плоти, и с них капала кровь. Несколько мгновений мой похититель из Стражи могилы покачивался на ногах, глядя на меня с осуждением в глазах. Я думаю, возможно, он сражался против моей команды. И проиграл. Шаги и крики эхом разнеслись по коридору, Клюз повернулся в их сторону и стремительно побежал к ним. Вскоре послышались крики. На этот раз они исходили не от заключенных.

Я бродила по залитым кровью коридорам, следуя за хаосом, который сама же и вызвала. Тел не было. Каждый павший Страж могилы поднимался на ноги через несколько мгновений после смерти и выполнял свою ужасную задачу. Как далеко распространится мое проклятие и скольких оно затронет, я не знала. Это были вопросы, над которыми я не задумывалась, когда создавала его. Я дала ему жить своей собственной жизнью и позволила ему разрушать и убивать, пока оно не иссякнет. Я не испытывала жалости к солдатам, которые погибали и становились монстрами. Они все знали, что они здесь делали. Они заслужили свою судьбу.

Красные камеры — это лабиринт коридоров, камер пыток и лестничных клеток. Я кричала, пока шла, выкрикивая имя Хардта заключенным, но никто из них не был им. Другие заключенные умоляли меня освободить их. Я так и делала, призрачные крылья срывали двери с петель и разрезали засовы. Заключенные смотрели на меня так, словно я была монстром, а не их спасительницей. Я была и тем и другим, признаю это, но было бы неплохо получить немного благодарности. Я не могу их винить. Однорукая женщина, чье лицо из-за шрамов и изможденности казалось омерзительным, а за спиной у меня были два огромных черных крыла. Любой бы убежал от этого. По правде говоря, было бы милосерднее оставить их в камерах. Проклятие, которое я наложила на этот мир, не было слишком избирательным в выборе жертв. Я велела Клюзу убить их всех, и именно это он и все остальные и делали. Я надеюсь, что некоторые из заключенных сбежали. Я надеюсь, что некоторые из них заслуживали побега. Когда ты заключенный, трудно сказать, кто из окружающих тебя виновен, а кто нет.

Потребовалось некоторое время, чтобы найти Хардта. Он был двумя этажами ниже меня, заперт в своей камере, размером не больше моей. Я звала его у каждой двери, и мой желудок нервно задергался, когда я, наконец, услышала его голос.

— Эска? — Голос у него был слабый, усталый. Я увидела темные глаза, смотревшие на меня сквозь маленькую дырочку в двери.

— Отойди от двери. — Он так и сделал, и я попыталась выломать дверь. Мои крылья не двигались.

Он слабость.

— Нет. Он моя сила. Так же, как и ты. Я не уйду без него. Я не могу.

— Эска? — спросил Хардт.

Мои крылья врезались в дверь. Я не была нежной. В своем стремлении освободить Хардта я разнесла дерево в щепки и оказалась среди обломков.

Хардт, спотыкаясь, шагнул вперед, в освещенный коридор. Он был меньше, чем я помнила, и сильно похудел. Он держался рукой за ребра и прихрамывал. Его борода была клочковатой и грязной, а лицо представляло собой лоскутное одеяло из ран и старых шрамов, оставленных палачами, которые занимались своим ремеслом. Но он был жив!