На ЛМЗ, говорил Долинский, сейчас такой перспективной группы нет, а создать ее необходимо, потому что теперь, когда предприятия научились считать, может статься, настанет время, что турбины, выпускаемые заводом, перестанут находить сбыт. А ведь с внедрением новой экономической реформы заводу мало просто выполнить план, надо еще продать изделие заказчику и получить деньги на расчетный счет. Наиболее освоены сейчас на заводе гидравлические и паровые турбины, а наиболее перспективными на сегодняшний день являются турбины газовые. Крупные гидравлические турбины в будущем вряд ли будут находить сбыт: установка их связана с затоплением больших участков плодородных земель, с нарушением водного режима рек и так далее, конструкции газовых турбин пока еще недостаточно разработаны, то, что завод может предложить, не в высокой степени удовлетворяет заказчика. Он говорил о необходимости высвободить в конструкторских бюро такую группу, которая имела бы возможность заглядывать в завтрашний день, предлагать заказчику новые остроумные решения. Сейчас же большая часть конструкторов в бюро занята повседневной текучкой, дергается на доделки, на исправление дефектов литья и прочие мелочи.

Главный инженер завода Чернышов рассказывал мне, что несколько лет назад он был в Америке на заводе, который по типу как бы повторяет ЛМЗ. Однако конструкторское бюро там вполовину меньше, следовательно, отдача каждого конструктора в два раза выше. Безусловно, дело в принципе оплаты конструкторов. На ЛМЗ, по словам Чернышова, в общем, царствует уравниловка. Ставка техника семьдесят пять рублей, но, поскольку ясно, что за эти деньги никакой конструктор работать не будет, то технику-конструктору платят сто двадцать рублей и инженеру-конструктору тоже платят сто двадцать рублей. Кроме того, одну и ту же зарплату платят тому, кто, что греха таить, большую часть дня перебирает бумажки, размышляя о вещах, с производством турбин не связанных, и тому, кто работает поистине в поте лица. Так какой же стимул, кроме профессиональной совести, у этого последнего прикладывать усилия к тому, чтобы лицо его потело?..

Конструкторское бюро — служба главного инженера. Главный инженер обязан знать, чем занимается и на что способен каждый его конструктор, но он же должен иметь возможность, в пределах отпущенного фонда зарплаты, определить, какой ставки заслуживает тот или этот конструктор, и разрыв между ставками должен быть ощутимым. Главный инженер должен иметь право избавиться от балласта: сократить столько работников, сколько он считает нужным. Об этом говорится и пишется давно, вопрос вроде бы ясен, возражения против такой разумной реформы весьма стереотипны: «могут быть злоупотребления». Могут быть. Но там, где они «могут быть», они уже есть в той или иной скрытой форме. Если же исходить не из принципа, что «все черненькие, все прыгают», а из того, что разумный главный инженер заботится о благе своего завода (из которого проистекают его личные блага) — и потому заинтересован иметь сильное конструкторское бюро, то возражения отпадают, как не имеющие под собой почвы. На мой взгляд, только такая радикальная мера может всколыхнуть сонное царство, установившееся в иных конструкторских и технологических бюро: там человек отсиживает часы, не дает никакой отдачи, себя не обрабатывает.

Металлический завод первым среди промышленных предприятий Союза приобрел в 1959 году электронную вычислительную машину «Урал-1», с помощью которой были механизированы расчеты по проектированию турбин. Расчеты эти раньше производила вручную армия расчетчиков. Красноярские и Братские турбины были обсчитаны уже на машине. Кроме высвобождения значительной части служащих завод выиграл в точности и надежности расчетов, в повышении КПД выпускаемых турбин. Машина делала двести — триста вариантов расчетов, сама оценивала и отбирала наилучший. «Урал-1» была ламповой, возможности ее скоро исчерпались, в 1967 году завод приобрел «Минск-22» и «Наири», в 1968 году они были установлены и введены в эксплуатацию. За год экономии от применения этих машин было получено 179,5 тысячи рублей, тогда как затраты на приобретение и монтаж составили 180 тысяч рублей — короче говоря, эти машины окупили себя в первый же год.

На заводе ведутся работы по переводу производства на машинное управление. Дело это в условиях производства мелкосерийного довольно сложное: слишком большой объем оперативной информации по разным изделиям, выпускаемым заводом, нужно зашифровать, перенести на перфокарты и магнитные ленты, составить справочники и т. д. Работы рассчитаны приблизительно на три года, однако эффект ожидается большой.

Дело не только в условном высвобождении какого-то количества людей, да и наивно полагать, что эти люди (плановики, экономисты, бухгалтера) останутся после внедрения ЭВМ без дела. Задача ЭВМ — сокращение темпов роста управленческого аппарата. Сейчас в стране число управленческих работников растет в два-три раза быстрее, чем число производственных рабочих. При старых методах обработки все возрастающей оперативной информации численность аппарата грозит значительно превысить число непосредственно занятых в производстве рабочих, а значит, и сильно удорожить выпускаемую продукцию, снизить рентабельность производства.

Уже сейчас на ЭВМ обсчитываются заявки на нормы расхода материалов по новым видам изделий — на машине расчеты занимают несколько часов, техотдел же считал обычно полгода. С помощью ЭВМ будет быстро и точно рассчитано, какой предельно допустимый запас инструмента, материалов и «метизов» должен быть на складах цехов: покуда еще цеха себя дилетантски подстраховывают, поэтому некоторых материалов скапливается слишком много, других же не хватает. Будет подсчитана трудоемкость и календарная длительность обработки каждого узла серийных машин, значит, будет точно определен день запуска в производство наиболее трудоемких деталей, день поступления узла на сборку и т. д. Следовательно, будут расставлены какие-то опорные вехи, руководствуясь которыми можно будет повести научную борьбу с авралами, штурмовщиной, неразберихой в производстве. С помощью ЭВМ будет вестись учет труда и зарплаты, учет работы транспорта и учет незавершенного производства; финансово-расчетные операции и учет основных средств, учет готовой продукции… Без кропотливого труда сотен людей, которые могут ошибаться как сознательно, так и бессознательно, будет дана точнейшая картина жизни завода, ее можно будет ежедневно корректировать, каждый руководитель в любой момент будет иметь ее перед глазами. И тогда уместно будет вспомнить, что самая современная ЭВМ — только инструмент в руках людей. Этот инструмент может что-то выявить, объяснить, подсказать, но он не может приказать, он не может за руководителя принять решение и скрупулезно провести его в жизнь.

Бороться со всем тем мелким и вроде бы незначительным, не принимавшимся когда-то во внимание в свете грандиозности ежедневно свершаемого, — со всем, что всплыло и всплывает на поверхность при переводе предприятий на новую систему планирования, дело людей, ЭВМ тут бессильна.

— Как практически в вашем цехе выразился эффект от внедрения новой системы планирования? — спрашиваю я заместителя начальника ПРБ цеха паровых турбин Короленко.

У Короленко грубовато-умное лицо «человека из низов», возле узких губ — скептическая складочка. В этом цехе он работает тридцать лет, начинал с рабочего, в планово-расчетном бюро — шестнадцать лет.

— Ярко выразился, — отвечает Николай Анисимович. — Раньше нам засчитывали выполнение плана, если турбина испытана на стенде. Сколько ее потом там разбирают, упаковывают, сколько она у нас валяется в пролете — неважно. Сейчас выполнение плана считается, когда турбина погружена на платформу. Сроки отгрузки сократились так: по турбине К-300 — раньше девяносто дней, теперь двадцать пять — тридцать; по турбине К-200 — раньше шестьдесят дней, теперь двадцать — двадцать пять. Ну, а с экспортными и того быстрей: нам процент премиальных особый по ним платят. Для ГДР турбину в субботу тринадцатого испытали, двадцать четвертого должны отгрузить…