С тех пор старушка относилась к нему как к зятю. Другие члены семьи тоже к нему привязались. Сыновья Инти окончательно сочли его своим, прибегали к нему с игрушками, и представить тогда было невозможно, сколь разная судьба ждёт обоих мальчиков: старшего -- синее льяуту, младшего -- лесоповал за измену Родине, а их матери через считанные годы суждено умереть молодой и красивой, будучи отравленной коварными врагами...

Почему всё-таки Ветерок стал предателем? Может, как раз потому, что видел с детства -- окружающие его люди поступали часто не только не так, как хотели (волевой человек со своими желаниями ради долга справится), а не так, как сами в глубине души считали правильным. Вот он, Асеро, не мог, как обычный крестьянин, влюбиться и женится, он должен был обязательно заключить брак с девой, в жилах которой течёт кровь Великого Манко, иначе его бы не выбрали на престол. Хорошо ещё ему повезло влюбиться в ту, которая этим требованиям соответствовала, да и тут не обошлось без сложностей. А вот Инти повезло меньше: будучи по жизни однолюбом, он вынужден был предаться многожёнству, а та, кого любил, всё равно была коварно отравлена.

Асеро вспомнил ненавидящие глаза Ветерка на суде. Тот точно просверливал его ненавистью. Асеро тогда не понимал -- за что? А теперь, кажется, понял: Ветерок ненавидел эту вынужденную раздвоенность, которая сопровождала жизнь высших инков. Конечно, нелепо было обвинять в этом лично Асеро -- не он выдумал столько сложностей, связанных с обычаями. Но, может быть, он виноват в том, что эти сложности вовремя не убрал? Хотя как он мог? Законы можно ещё отменить волевым решением, но как повлиять на то, что у людей в головах? Хотя вот европейцы влияют. Тёмными, грязными методами, но добиваются своего. А они, инки, оказались бессильны против этого нового оружия, как когда-то их предки против огнестрела.

Асеро вспоминал теперь, как из толпы раздавались крики "Тиран! Кровосмеситель!" Если обвинение в первом ещё можно было как-то понять, при желании любого правителя, даже самого лучшего, можно обвинить в тиранстве, то второе и вовсе вводило его в ступор. Даже по европейским меркам брак с двоюродной племянницей не считается кровосмесительным и вполне может быть заключён по закону. С какой стати это вдруг стало преступлением? Конечно, его предшественники порой женились и на родных сёстрах, но Асеро так не мог за неимением таковой. Да и вообще непонятно, как его брак, пусть и не вполне правильный по некоторым меркам, можно было и в самом деле приравнять к преступлению?

Асеро вспомнил разговор с Дэниэлом: пусть сам Дэниэл-- прожжённый циник и скорее всего не верит ни в какие республиканские идеалы, но привык он, видимо, и в самом деле иметь дело с людьми, для которых такая второстепенная вещь, как ограничение времени правления правителя, куда важнее, чем избавление народа от голода и нищеты.

Впрочем, и сам Асеро был не очень свободен в своём выборе, становиться правителем или нет. И тогда, когда приходилось много лежать с растянутой ногой, он трезво взвешивал свои шансы, и всё-таки окончательно понял, что не имеет права отказаться. Именно потому, что он нужен своей стране в качестве правителя, и нельзя дезертировать.

Да и дальнейшие события подтвердили его правоту: ведь даже с Луной могла бы случиться беда, не будь у Асеро реальной власти.

В тот день, когда Асеро начал потихоньку ходить, Инти что есть мочи примчался в карете и прямо с дороги начал:

– - Асеро, тебе надо срочно быть в столице. У Горного Потока удар. Лекаря опасаются за его жизнь. А поскольку ты должен застать его живым, то выезжай немедленно.

– - Инти, к чему такая спешка, -- сказал Луна, -- час ничего не решит, дал бы отдых кучеру и лошадям.

– - Кучер с нашим конюхом поменяется и лошадей поменяют. Вы как раз соберётесь, потому что сестра, ты тоже едешь в Куско.

– - Я? Почему?

– - Допрыгалась потому что. Тебя официально допрашивать будут. Расскажешь в присутствии нескольких свидетелей всё, что знаешь. Противогосударственные заговоры -- это тебе не игрушки.

– - Но я не ввязывалась ни в какие заговоры...

– - Ты имела глупость связаться с заговорщиком, при этом о его преступных намерениях если не знала, то догадывалась. Уж кто-кто, а ты-то должна была догадываться о возможных неприятностях.

– - Инти, что ей грозит?
– - спросил Асеро встревоженно.
– - Надеюсь, не ссылка?

– - Не знаю. Очень надеюсь, что только допросят и отпустят. Однако время сейчас тревожное, так что арест не исключён...

– - Отчего Горного Потока хватил удар? Он перетрудился из-за моего отсутствия?

– - Нет, просто узнал, что с тобой случилось, в подробностях. Я нарочно решил не говорить про Пумьего Рыка, сказал только о растяжении ноги, но... я не мог не сообщить подробно о случившемся внутри своего ведомства. И кто-то из наших не держал язык за зубами, сообщил обо всём его первой жене, а она ему передала. И в результате удар. Ты езжай в столицу, а я не позднее завтрашнего дня тоже туда вернусь.

Асеро ехал рядом с Луной, и постепенно его тревога улеглась. Пока было можно любоваться пейзажами за окном, с радостью глядеть на поля подсолнечника. От того, что Луна была рядом, было и радостно, и тревожно. Нет, не потому, что он боялся её грядущего допроса -- что такого ей отец сделает? Поговорят с ней и отпустят. Асеро собирался сделать ей предложение. И каково будет быть с ней рядом, если она откажет?

Впрочем, ближе к столице занавески кареты пришлось опустить -- ни к чему ловить любопытные взгляды случайных прохожих. И тут Асеро, наконец, решился: смущаясь и заикаясь (куда подевались его ораторские способности?), он сказал Луне, что хочет на ней жениться. Девушка только густо покраснела, но ничего не сказала в ответ.