Морской Ёж заметил:

– - Ворон, а ведь и в самом деле ты нарываешься, я же рассказывал тебе историю ещё времён своей службы у наместника. Как один из воинов наместника хамил человеку в шлеме, а это сам Инти оказался. Когда тот шлем снял, воин чуть не окочурился от ужаса. Или ты думаешь, что ты так не напорешься?

– - Теперь старые чины значения не имеют.

– - Инти ? это Инти даже без чинов. Как нам его теперь не хватает!

– - А на него я в любом случае не напорюсь, он же мёртв!

– - А вот и нет, ребята! Я жив и вполне здоров!
– - сказал Инти, и весело подмигнул.
– - Я думал признаться об этом в замке, но увы, мы туда приехали совсем не так, как я планировал. Я думал, что встречу там Саири, моего двойника, и, обняв друг друга, мы расскажем вам всё. Но, увы, Саири убит.
– - Инти сделал паузу, сглотнув комок в горле и продолжил.
– - У меня были веские причины возглавить эту экспедицию лично, я считал Ловкого Змея виновным в отравлении моей первой жены Морской Волны, но в то же время я не мог уехать открыто, тогда бы я подставил всех нас под удар. Да, меня можно обвинить в легкомысленной мстительности, но было предсказание, что именно мне удастся убить своего врага. И я это сделал! Впрочем, я не догадывался об одном: Ловкий Змей тоже рассчитывал меня выманить из страны и покончить со мной. И он знал, что я пойду в тот день на разведку, и приготовил для меня сюрприз, от которого у меня точно не выдержат нервы. Оказалось, что он сделал своей наложницей мою жену, много лет издевался над ней, наслаждаясь тем, что тайно бесчестит меня. Может, и мечтал о том, что я про свой позор рано или поздно узнаю, а узнав, умру от удара у него на глазах. Или сойду с ума с отчаянья, увидев, до какого жалкого состояния он довёл мою любимую. Убью себя или её. Конечно, я сплоховал тогда. Но я не умер. Моя любимая спасла меня. А я выбрал жизнь и семейное счастье, -- говоря это, Инти обнял жену, -- конечно, после случившейся беды трудно говорить о счастье, но без семьи мне было бы совсем плохо.

– - Ты что, взял себе жену обратно, зная, что столько лет Ловкий Змей владел ею?!
– - вскричал Ворон.
– - Да я бы скорее умер, чем прикоснулся к изменнице. А ты... ты простил её?!

– - Ворон, успокойся, наконец. Она не виновата передо мной ни в чём. Я люблю её. А ты, видно, никогда никого не любил. И не знал горечи потери, иначе не стремился бы отнять у меня последнее... Впрочем, теперь это прошлое, а надо думать о будущем. Как многие из вас помнят, уже в Кито запахло палёным. По некоторым признакам я понял, что может случиться переворот, и постарался доехать в Куско как можно быстрее, и всё-таки опоздал... Последствия вы знаете. Как бы сложились обстоятельства, если бы я не полез убивать Ловкого Змея, а вернулся бы сразу после болезни в столицу -- не могу сказать. Может быть, я и сумел бы разворошить змеиное гнездо заговорщиков. А может, лежал бы там среди трупов.... Но раз я жив и на свободе, то складывать оружия не буду.

– - Как вы низко пали в моих глазах, -- сказал Ворон.
– - Морскую Волну всегда считали в Тумбесе воплощением красоты и добродетели. А ты женщина, жила обесчещенной! Жила изуродованной! Зачем ты жила?!

– - А я что, должна была с собой покончить?!
– - ответила та.
– - Инти подарил мне вторую жизнь, и я буду жить. И я не дам тебе больше себя унижать. Если ты не считаешь меня достойной -- то почему ты при этом уверен, что я должна варить на тебя обед, и стирать бельё, или делать всё остальное? Почему ты считаешь, что у меня к тебе есть какой-то долг?

– - Твой долг был сама знаешь в чём... лучше не будем об этом говорить.

– - То есть, раз я не покончила с собой и дочерью того, я должна жить, как бы извиняясь перед тобой за то, что живу? Ведь ты этого хочешь, да? Да кто ты такой, чтобы требовать от меня этого? Почему ты считаешь себя моральным судьёй надо всеми нами?

– - Да потому, что должен же людей кто-то судить! А я нахожу свой суд логичным!

– - Жесток твой суд, а не логичен!
– - сказала Утеша.

– - А логика -- жестокая вещь, -- ответил Ворон.
– - Когда поживёшь с моё, поймёшь.

– - А мы с Инти поболее твоего прожили, -- ответил больной, -- но всё равно не понимаем.

– - Ты-то сам кто такой? А то Инти с тобой возится, прямо как с государем.

– - А я и есть государь, -- сказал больной тихо. Чтобы было удобнее говорить, он сел на постели.
– - Да, я и в самом деле Первый Инка, -- хотя в полумраке комнаты было трудно увидеть его лицо, по каким-то едва уловимым движениям было видно, что ему не легко далось это признание.
– - Хотя с меня силой сорвали льяуту и нагим протащили по городу, с точки зрения закона это не считается лишением сана, так как это сделали враги.

– - Мда, история, -- сказал Кальмар, -- можно было догадаться, что ты шишка, но такая шишка...

А Ворон добавил:

– - Значит, мы тебя потом и здорового должны будем обслуживать по дворцовому этикету? И опять на паланкине таскать? Ну, мы люди неучёные в придворных науках, не сообразим.

Асеро не мог понять, издевается над ним Ворон или всерьёз, потому ответил:

– - Ребята, ну какой здесь дворцовый этикет, не место и не время. Тем более что и во дворце уже давно на паланкине никто не разъезжает. Я потому и не хотел своё имя открывать, понимал, как вас всё это смутит. Будет лучше всего, если вы будете обращаться со мной просто как с братом. Когда мне станет чуть полегче, я тоже смогу выполнять посильную для меня работу. Так что обузой вам я не буду.

– - А по поводу сделанных тобой ошибок что скажешь?
– - спросил Кальмар.
– - Ведь ты как государь в первую очередь несёшь ответственность за то, что случилось в стране. И должен быть за это наказан.

– - Ошибки у меня были, не спорю. Разбирать их надо, чтобы был урок следующим поколениям. Но сейчас у меня нет сил на это. Что до наказания... Разве я мало наказан? Меня избили, нагим протащили по городу, потом бросили в тюрьму и пытали. У меня на глазах мать живьём сожгли. Где мои жена и дочери, я не знаю. Я растоптан и опозорен. Имейте ко мне жалость как к человеку, попавшему в беду! В конце концов, я такой же человек, как и вы.