— Доверься мне.

Я прицелился быстрее, чем она успела ответить.

Пара гулких выстрелов перерубили шлевки, которые собирали вместе пучки строп.

Лекса закричала и рухнула вниз, но я был готов.

Резко подавшись навстречу, подхватил ее. Девушка рухнула в мои объятия, но вместо романтики и благодарности обрушила на меня волну негодования.

— Да твою же мать! Ты же мог в меня попасть! Блин, я даже не согласилась!

Лекса ругалась, но в тоже время я чувствовал, как дрожь покидает ее мускулы.

— Извини, — с усмешкой сказал я.

— Осторожнее можно было? — возмутилась она уже спокойнее.

— А ты заметила, что упала не носом в грязь? — ухмыльнулся я.

— Великолепно. Целый джентльмен в качестве батута, — она резко дернулась, пытаясь выбраться с моих рук, но я не отпустил.

— Ты хоть не ранена? — мой голос прозвучал немного более саркастично, чем следовало.

— Собираешься меня прямо до медпункта на руках нести? Да в порядке я!

— Ты бледная, как мел. И глаза шальные.

— Я в порядке! Просто поставь меня… Черт… на землю…

Слова девушки потонули в поцелуе.

Не удержался. Момент нахлынул, что ли.

Ее губы были мягкими и теплыми, даже несмотря на страх и усталость. Легкий привкус соли смешивался с чем-то необъяснимо родным и успокаивающим. Лекса удивилась моему порыву, ее тело на мгновение окаменело, застыло в моих объятиях. Но уже в следующий момент я почувствовал, как она отвечает. Дрожь из ее мышц ушла, место нервозности заняла жаркая, живая энергия. Казалось, что волшебство момента заполнило весь мир вокруг. Я прижимал ее к себе крепко, но старался не сдавить слишком сильно из-за кибернетической руки.

Ее руки поднялись и обвили мою шею. Все, что я слышал — ее неровное дыхание, свой быстрый пульс и шорох ветра в верхушках деревьев. Пропитанный токсичными испарениями воздух показался мне чистым и легким.

Но долго наслаждаться моментом не получилось.

Резкий хруст ветки где-то справа вернул меня к реальности.

Шорох. Движение. Что-то большое, и, по всей видимости, тяжелое, прошло по земле с такой же агрессивностью, как волна накатывает на берег в шторм.

Я оторвался от Лексы и поставил ее на ноги, вдохнув напоследок ее тепло. Мой взгляд снова стал ледяным и сосредоточенным, как всегда в бою.

— Волк… что случилось? — сказала она растерянно.

— Тише, — шепнул я, подняв металлический палец к губам.

Шум в зарослях. Глубокое урчание, переходящее в рык.

Звук пробрался под кожу, уничтожая остатки мира и покоя. Такой рык никогда не сулит ничего хорошего, а декорации и подавно располагают для сцены из ужастика.

Автомат я оставил Вайлет, а с собой прихватил более привычный и удобный ПП. Вот его сейчас и достал из набедренной кобуры. Снял с предохранителя, дослал патрон в патронник. Указательный палец лег на спуск.

Ветки снова зашевелились. Быстро, стремительно — зверь перемещался, обходил нас, выбирая удобное место и момент для атаки.

Я почувствовал запах: странный, чуть кисловатый и одновременно мускусный. Тварь, скрывающаяся в глубине зарослей, следила за нами. Уверен, что мы казались ей просто добычей. Придется преподать урок, который запомнится на всю жизнь — вероятно, на очень короткую жизнь.

— Чуешь? — спросил я почти неслышно, продолжая всматриваться вглубь зарослей.

— Да, — так же тихо ответила она.

— Готовься, — велел я.

Девушка не стала доставать табельное. Вместо этого она сжала кулаки в силовых перчатках. Послышался низкий резонирующий писк зарядки. Вспыхнули синие лампочки на костяшках.

— Черт, кто-то точно решил добавить нас в меню. У тебя есть план, кроме «стреляй во все, что движется»?

— Да, — выдохнул я, поднимая руку с оружием. — Стреляй во все, что не успею убить я.

Ветки раздвинулись — медленно, с давлением.

И он показал себя.

Глава 7

Несговорчивая добыча

Зверь вышел.

Длинное тело льва с шипастой гривой, которая топорщилась от каждого рыка. Крупные чешуйчатые пластины поблескивали в свете луны, будто обсидиан. Глаза — два раскаленных угля — смотрели на нас с дикой, первобытной яростью, но в них явно мелькало что-то большее, чем тупые инстинкты. Когтистые лапы — огромные, с крепкими когтями — ступали по земле с кошачьей мягкостью.