Автопробег решили начинать с площадки у пропилей стадиона. Встали пораньше, съехались. Рядом с «ижиком» бодро урчала «Волга» Ромуальдыча и тюнингованные «Жигули» братцев Кирш. Бампер к бамперу с «волжанкой» тарахтела кагэбэшная «дублерка». Я узнал здоровенного Славина – он трогательно и неуклюже опекал миниатюрную блондинку. А рядом, стоя наособицу, куталась в шубку Марина.

Она неспокойно искала глазами кого-то в толпе, наверное, меня, и я поспешил отвернуться к «зэпу-универсалу» Эдика Привалова – «Запорожец» прогревал мотор чуток в сторонке, уступая место роскошному черному лимузину. Державный «ЗИС-110» выглядел круче нынешних правительственных «ЗИЛов» – все наши обступили ветеранское авто.

– Чё это?

– Ой, Изя, когда ты научишься разговаривать нормальным языком?

– А чё?

– О-ой…

– Это стеганка такая, чтоб утеплить салон, а внутри – гагачий пух.

– Здо-орово… Как у Сталина!

– Вельми понеже…

– Мишенька!

Мне и без гагачьего пуха потеплело – я замахал рукой маме с сестричкой. Обе меня сразу засыпали тревогами да заботами:

– А не замерзнете? Не сломаетесь в дороге? Мишенька, ты смотри, если что, сразу возвращайся! Ну ее, эту Москву! А пирожки ты взял?

– Всё взял, мамочка! – заверил я родню. – Ты только не волнуйся. Тут ехать-то! И я же не один.

– По машинам! – трубно скомандовал Ромуальдыч.

– Ну всё, всё! – обцелован и настроен, как надо, я сел за руль. – Пока, мам! Настя, не обижай ее!

– Ла-адно, не буду!

– Пока!

– Пока, пока!

Румяные с холодка, в машину полезли девчонки.

– До Москвы не подбросите? – весело защебетали близняшки, устраиваясь на заднем сиденье.

– И обратно! – хихикнула Рита, мостясь на переднем.

– Всё взяли? – спросил я бесцветным голосом.

– Всё! – ответило звонкое трио.

– Ничего не забыли?

– Не-ет!

Помахав в окошки провожающим, мы тронулись. Впереди рассекали обе «Волги» – я пристроился третьим. Свернул на мост. Выехал на Советскую. Оставив позади оба кладбища, православное и еврейское, сосредоточился, чувствуя, как неохотно отпускает суета. По обе стороны дороги пластались заснеженные поля, строчками черных иероглифов корявились лесополосы. В щелку окна сквозило сыростью, предвещая раннюю весну.

«От чистого истока в прекрасное далёко, в прекрасное далёко мы начинаем путь…»

Я зло дернул щекой. Хорошая строчка, чудная строчка, а мне – как пенопластом по стеклу! В бардачке лежал длинный разлинованный свиток электроэнцефалограммы. Даже студент-медик распознал бы в биениях самописцев сдвиг альфа-ритма, «билатерально-синхронные бета-волны» и прочие симптомы. Достаточные, чтобы вывести неразборчивым почерком врача скорбный диагноз: рак мозга.

– Дэн, за нами хвост! – Фолк, сидевшая за рулем, отчетливо напряглась.

– Вижу, – мурлыкнул Лофтин. – Не обращай внимания, Синти.

– Можно оторваться, если… – неуверенно начала Синтия.

– Стоп, детка! – притормозил ее Дэниел. – Можно, но не нужно.

«Хонда» с дипломатическими номерами ехала в среднем ряду. Малозаметный «Moskvich» салатного цвета не отставал, держась в сторонке. Лофтин пригнулся, осматриваясь.

Близился перекресток у «Гостиного Двора» и гостиницы «Европейская».

– Притормаживай, детка…

– Не называй меня «деткой», – процедила Фолк.

– Ты притормаживай, притормаживай…

Синти послушно вжала педаль, пропуская машину, идущую следом.

– Так! Уходишь в правый ряд и тормозишь у «Гостиного Двора».

– Там же остановка запрещена!

– Вот именно, – сухо сказал Лофтин. – Если русские остановятся следом за нами, то сразу же себя выдадут. Давай, детка!

Фолк ловко перестроилась и, повизгивая тормозами, подкатила к бровке.

– Всё, пока!

Дэниел выскочил из машины и упругой походкой зашагал прочь. Ему очень хотелось помахать рукой агентам русской naruzhki, но он сдержал порыв. Ссыпавшись в подземный переход, Лофтин быстро вышел к метро «Невский проспект».

Народу на станции хватало, чтобы затеряться, а вскоре и поезд подкатил. По привычке обшарив глазами перрон, Дэн вскочил в вагон. Моторы низко загудели, разгоняя состав, и понесли его, затягивая во тьму туннеля.

Словно подчиняясь качанию вагона, вице-консул откинулся на спинку. Можно чуток расслабиться. Наверху суета, беготня… Наперебой пищат рации, стучатся доклады по восходящей, сыплются приказы по нисходящей…