Молодежь набилась в пионерскую комнату, куда перенесли телевизор, бурно споря о йети, Несси и прочих конгамато. Старенький «Рекорд» мерцал, шло кино «Мама вышла замуж», но никто на экран не смотрел.

Высокий парень с узким лицом тянул, снисходительно и малость жеманничая:

– Мон шер, снежный человек не может существовать в одиночку, нужна популяция хотя бы… ну, не знаю, в сто, в полтораста особей! И где они?

– Прячутся! – с убеждением сказал кучерявый Изя.

– Ой, ну ты как скажешь!

– А будет жаль, если йети так и не найдут, – высказалась Рита. – Без него скучно!

– А Стругацкие думали, что йети – это гигантопитек, – вставила свои пять копеек Светлана.

– И чё?

– А вдруг правда? Может, они и не вымерли вовсе! Это только из космоса Земля маленькая. А ты попробуй, пройди по ней где-нибудь в горных джунглях! И что и кто там прячется в дебрях?

Марина грустно улыбнулась и отошла на цыпочках. Видывала она горные джунгли, видывала…

Миша нашелся на втором этаже, в комнате дежурного вожатого. Казенный стол, казенный стул, шкаф, узкая кровать… Под потолком горела слабая лампочка, мерцая, как свеча на ветру.

Гарин в трико и в майке навыпуск стоял у окна, сгорбившись, уткнувшись кулаками в подоконник, и смотрел куда-то в сторону заснеженной волейбольной площадки.

– Привет.

Миша оглянулся до того стремительно, что пошатнулся. Заулыбался очень старательно, хотя в глазах сквозила пустота.

– Маринка! Приве-ет! Ты сегодня красивей себя и какая-то домашняя, милая…

«Да он, кажется, пьян!» – веселое изумление подняло девичьи бровки. Но едва Росита захотела ехидно пройтись на тему детского алкоголизма, как Миша оказался рядом, близко, с ходу целуя в губы. Без той отталкивающей слюнявости, что она не терпела у пьяных, а очень нежно и в то же время уверенно.

– Миша… – задохнулась Исаева. – Подожди… Я должна… Должна тебе сказать… Ты раскрыт, Миша!

– Да пошло оно всё, Маринка… – уловила она ответный шепот. В Мишином голосе различалась отчетливая горечь, но на анализ сил уже не оставалось – ласковые руки мяли грудь, гладили бедра, тискали ягодицы…

Девушка уронила халатик на пол, следом спорхнули трикушник и майка. Он и она упали на взвизгнувшую кровать уже не в борьбе за близость, а в той восхитительной возне, когда ладони и губы справляют праздник, путешествуя по всем ложбинкам и выпуклостям.

Слабенькое удивление проскочило разрядом – ее нечаянный любовник меньше всего походил на юного девственника, что торопится совершить все ошибки первой ночи… Мысли разлетелись вспугнутыми пчелами, и два дыхания слились.

…Она плавно, восхитительно медленно всплывала на поверхность будней, и думы снова наполняли голову, как те самые пчелки, спешащие к летку. Марина томно улыбнулась: а вот сожаление не жужжит нисколько. И совесть помалкивает.

Она поступила правильно – отпустила себя.

«Давно пора…»

Миша дышал ровно и неслышно, словно во сне, но сухая ладонь гуляла по ее животику. Девушка мягко легла на бочок, устраивая голову на Мишином плече, и промурлыкала:

– Пьем за рулем? М-м?

Щека «молчела» дрогнула улыбкой, касаясь девичьего лба.

– Да нет… Просто голова болит. А коньячок заглушает…

– У нас анальгин есть в аптечке…

– У нас тоже. Таблетки не помогут, – вздохнул Миша, поборолся с собой и раздраженно шлепнул себя пальцами по лбу. – Вот тут, где-то в подкорке, зреет опухоль.

Марина вздрогнула, будто от холода.

– Ты что? – пробормотала она ошеломленно. – К-как?

– Да вот так… – Гарин дернул одним плечом. – Боком выходят мои сверхспособности… Вернее, – скривился он, – головой. Осенью началось. Вянет, отсыхает знахарство… Мне б тогда задуматься! А сейчас что… Третья стадия. Астроцитома подъела целительские таланты… Сожрала и не подавилась. Страшно, Маринка… Тошно… – справляясь с собой, Миша смолк и продолжил с деланой небрежностью: – С дедом Семеном та же гадость приключилась. Он, кстати, в НКВД служил. Товарищам помогал, если ранят – наложением рук. У него оперативный псевдоним был – Шаман. А на пенсию вышел – хлоп! – и рак мозга. Хорошо еще, подружки помогли…

– Подружки?

– Дедуля ходок был еще тот! – слабо улыбнулся Миша. – И как-то же умудрялся расстаться с очередной пассией без криков, всё тихо-мирно. Да что там… Все его любовницы дружили между собой! А как узнали, что их Сёму прижало, вместе спасать кинулись.

– И спасли? – навострила ушки Росита. – Как? Ну как, скажи?

– А тоже – ладонями… – тускло молвил Гарин, отворачиваясь. – Конечно, силы у них мало было, у каждой, но все вместе, эгрегором…

Марина решительно села.