Шрифт:
Далеко не уедешь, перехватят, а ему даль и не нужна. Прикрыв рот ладошкой, Лофтин ухмыльнулся.
«Мы их сделали, сэр Дэниел! Мы их сделали!»
Блуждал Дэниел Макартур Лофтин недолго – добрался до Литейного и ровно в час дня вошел в букинистический. Сергей Гарбуз уже торчал возле стеллажа с поэзией, нетерпеливо листая сонеты Шекспира в переводе Маршака.
Не подавая виду, что знаком, Дэниел взял с полки сборник Симонова, просмотрел, морща лоб и шевеля губами. Незаметно вложив записку, он вернул томик на место и отошел, гася поэтические восторги.
Перебирая русскую классику, он косился на агента, недовольно морщась – тот слишком явно вынимал послание, никакой ловкости рук! Вообще-то опасный сигнал.
«Немо» не просто неуклюж или неопытен. Он небрежен в силу своего характера. Сыночек высокопоставленных родителей, Гарбуз привык, что всё дозволено и ничего ему не сделают.
Поэтому рассчитывать на него в перспективе не стоит, все равно КГБ придет за ним. Но пока…
Пока пусть поиграет в шпионов.
Машины пересекли Сейм по мосту, не заезжая в Батурин. За рекой перестроились – теперь впереди маячил черный «Жигуль» Киршей. Восьмиклассник Гоша, как лоцман, вел автомобильный караван к пионерлагерю «Вымпел».
Правый берег реки вздымался кручей, источенной ласточкиными гнездами, как сыр дырками. Дорогу через пойменное чернолесье не просто очистили от снега, а выскоблили до самого асфальта – она успокаивающе чернела в свете фар. А чуть позже лучи, качаясь, уперлись в ворота с поржавелыми силуэтами горнистов.
«Приехали…»
На шум открылась дверь домика смотрителей лагеря, пропуская вялый свет керосинки, и выглянул сторож с двухстволкой.
– Дядь Сень! – прорезался звонкий голос Гоши. – Это я! Это мы!
– А-а! Сейчас, сейчас…
Ружье дружелюбно повисло на плече, и сторож загремел засовом. Со ржавым скрежетом ворота распахнулись, пропуская на просторную площадку между первым и вторым корпусами – безликими двухэтажными зданиями из силикатного кирпича, таращившихся черными окнами.
– Соскучился, видать, как Робинзон, – добродушно проворчал Славин, выруливая.
Марина мельком улыбнулась, словно споря с тем глухим беспокойством, что ворочалось внутри, и вышла. Холод в недвижном воздухе ощущался терпимо.
– А я с утра и котел растопил… Вы в первый корпус заселяйтесь, батареи уже горячие, – суматошно болтал дядя Сеня. – А воду я отдельно грею. Да-а! Баню не баню, но душ горячий обеспечим!
– О-о-о! – разнеслись восторги. – Ух, ты!
– Да-а! – гордо засиял смотритель. – О, я сейчас генератор запущу, а то темно…
Он скрылся в хозблоке, и вскоре приглушенно забубнил дизелек. Одна за другой вспыхнули лампочки под козырьками корпусов и на крылечке домика начальника лагеря.
– Жить стало лучше, товарищи, – громко выразился худенький, кучерявый парнишка, – жить стало веселей!
– Ой, Изя, – затянула девушка с приятным кукольным личиком, – как скажешь что-нибудь!
– А чё?
– Эгей! – вознесся голос командора. – Предлагаю поужинать, пока водичка греется, а потом мыться и спать! – Хитро ухмыльнувшись, он кашлянул. – Поправка на реальность: поужинать, мыться, болтать часа два – и спать!
Негромкие смешки подтвердили верность корректировки. Оглянувшись – никто не слышит? – Наташа сказала с долей грусти в голосе:
– А мне даже жаль, что операция «Ностромо» завершается. Год с лишним мы искали, искали… А нашли – и все кончилось…
– Может, все только начинается! – жизнеутверждающе зарокотал Славин.
– Может… – вздохнула Верченко.
– Ужинать, народ, – властно сказала Исаева. – Коля, на тебе матрасы, не забудь.
– Ни за что! – гуднул капитан.
Пионерский лагерь оживал, светился и гомонил, будто и не февраль в календаре. Зима отступила, таясь за хоздвором, поддувая колючим ветерком…
Марина долго мокла в душе, вертелась под тугими струями, а потом сушила волосы под колпаком фена. Вентилятор, правда, дребезжал, но теплый воздух гнал исправно.
«Оттягиваешь, да? – зловредно усмехнулась девушка, глядя на себя в зеркало. – Все равно ведь придется сказать. Так чего тянуть?»
Расчесав волосы, она распустила их поверх теплого махрового халатика и решительно отправилась на поиски. Сериал шел такой, в передаче «В мире животных». Назывался «Поиск и спасение»…