— Я пришла сюда, чтобы спасти свою дочь.

Мир на мгновение остановился.

— Дочь? — переспросил я. — У тебя есть дочь?

— Была. Двенадцать лет назад.

Я машинально начал считать в голове. Цифры не сходились.

— Подожди… двенадцать лет? Тебе тогда…

— Семнадцать, — кивнула она. — Всё правильно понял.

Мои пальцы сжались на стакане. Я не знал, что сказать.

— Это тоже было не моим выбором, — продолжила Яра, выдыхая дым. — Меня изнасиловали. Директор детдома, в котором я выросла. Он считал себя королём. И делал, что хотел.

Моя челюсть сжалась.

— Потом... — её голос стал ниже, глуше. — Он «случайно» споткнулся в своём кабинете и наткнулся глазом на авторучку. Несчастный случай. Бывает.

Яра встала, не сказав ни слова, и снова плеснула себе в стакан. Руки дрожали едва заметно — от воспоминаний, которые она только что вытащила наружу.

Я… просто замер.

За свою жизнь я видел всё: убийства, расчленёнку, пытки, изнасилования. Маньяков, извращенцев, мясников с лицами святых. И всё это не вызывало ничего — ни гнева, ни ужаса. Максимум — раздражение. Пока всё это оставалось за пределами моей личной реальности.

Но сейчас — не осталось.

Яра оперлась на край барной стойки, уставившись куда-то в бутылки.

— В общем, — проговорила она, голос был почти ровным. — Как бы я ни ненавидела того ублюдка… ребёнок был моим. Я не сделала аборт. Просто не смогла. Пусть он был от насилия, пусть — от боли, но… это была моя девочка.

Она выдохнула, и только тогда я заметил, как плотно она сжала челюсти.

— А потом мне исполнилось восемнадцать. Я наконец выбралась из этой помойки, надеялась начать всё с нуля. И тут — диагноз. У Аси рак спинного мозга. Онкология в начальной стадии. Лечится. Но… — она хрипло усмехнулась, — только очень дорогими препаратами, которые обычной девочке из детдома не потянуть даже в мечтах.

Она посмотрела на меня, в её взгляде не было слёз. Там было только что-то острое, выжженное.

— Представь: глобальный кризис. Полный экономический хаос. Корпораты теряют целые сектора, некогда успешные персонажи заканчивают жизнь выстрелом в башку от безысходности. И девочка — без документов, без статуса, без связей. С ребёнком на руках, которому очень нужны дорогие лекарства. Поэтому я оказалась здесь.

Я медленно выдохнул.

— Жесть… Слушай, прости. Я не знал.

— Ты и не должен был, — она чуть пожала плечами. — Думаю, если бы не события последних двух недель, я бы и не рассказала. Это не та история, с которой приятно жить. Но она — часть меня.

Она вернулась к дивану, села рядом, но словно всё ещё была где-то далеко.

— Тогда я уже была знакома с Ромой по каким-то случайным контактам. Он предложил мне устроиться сюда. Он ещё тогда был обычным администратором. Сказал, что всё культурно, просто работа, пусть и нескромная, но без интима и за хорошие деньги. Но, как оказалось, не такие, чтобы хватило на всё. Ася сгорала у меня на глазах. Каждый день. Я видела, как она вжимается в меня, как теряет волосы, как смотрит — без страха, но с болью. Время уходило быстрее, чем я зарабатывала на его восстановление.

Она сделала глоток и провела рукой по волосам.

— Я тогда уже хорошо поднялась здесь. Работала на этом уровне, — она кивнула на роскошный интерьер вокруг. — Некоторые клиенты предлагали больше. Личные встречи, продолжение вечера за пределами бара. Но Роман, как и владельцы этого заведения, категорически против таких тем. Поэтому… я ушла сама. В эскорт. Там уже было по-другому. Свободы больше. Деньги — больше. Риски — тоже. Но мне было плевать. Главное — лекарства.

Она сделала паузу. Потом добавила с усмешкой:

— Кстати, именно тогда мы с тобой и познакомились. Приехала к очередному влиятельному уроду. Он хотел романтики, как водится. Я пошла в душ. И тут ворвались вы. Взрывы, крики, стрельба. Я в полотенце, посреди чужого дома, и думаю: всё. Сейчас снова изнасилуют или убьют. Или то и другое. Или просто используют как щит, а потом выкинут в канаву с дыркой во лбу.

Она вздохнула.

— Но ты вывел меня. И не требовал ничего взамен. Просто посмотрел в глаза — и понял. Я не забыла этого, Макс. Тогда ты продлил Асе жизнь ещё на год.

Мурашки прошлись по спине.

Я отложил стакан, не зная, что сказать.

— А потом…

— Потом всё. Конец. — Она пожала плечами. — Не помогали ни лекарства, ни операции, ни даже полное переливание на дорогущую синтетику, на которую я успела заработать, потеряв руку.

Я вопросительно посмотрел на неё.

— Это что, блядь, за обмен такой?

Яра откинулась на спинку дивана, медленно, с усталостью, как будто даже этот разговор выжимал из неё остатки сил.

— Да нет никакого обмена, — глухо ответила она. — Просто премиальная синтетика — это был последний шанс. Ты же знаешь, что она вытягивает метастазы прямо из спинного мозга, если успеть вовремя сделать переливание. Но даже на моём уровне, даже с самыми щедрыми клиентами, мне не хватало. Я пошла к своему проду и сказала: мне нужно много. Срочно. Всё, что есть.