Мой папа.

Должно быть что-то, чего мне не хватает, потому что я чувствую это до мозга костей. Я не уверена, что именно, но мне нужно выяснить. Ари сказал, что покажет мне все, но потом мы оба немного отвлеклись.

Я не хочу вставать с кровати, но это идеальный момент. Как только Ари проснется, я забуду обо всем остальном, что не обязательно плохо. На самом деле, мне нравится, что он может взять верх, и он - это все, что я вижу или о чем думаю. Я могу расслабиться, когда я с ним, и это не похоже ни на что, что я когда-либо знала.

Осторожно и медленно я высвобождаюсь из его объятий. Я не думала, что мужчинам нравятся объятия, но с Ари это не так. Кажется, он не может насытиться мной, когда я кончаю прямо в рот. Вместо того, чтобы раздражаться на меня, это только заставляет его хихикать или одаривать меня одной из его красивых ухмылок, от которой я таю на месте.

Он превратил меня в зефир, и, думаю, я немного больше похож на своего отца, чем я думала. На самом деле замечательно, что мой папа так много терпел от моей матери, но все еще находит в своем сердце силы не ожесточаться и не становиться озлобленным и обиженным человеком. Я думала, что именно этим я и занимаюсь, но Ари кое-что прояснил для меня.

Ари - первый человек, которому я позволила проскользнуть за мои стены, и, честно говоря, я не уверена, что позволила ему. Он похитил меня, а затем проломил их бульдозером. Я могла сказать по лицу его мамы, когда она увидела женщину в его доме, что это было удивительно.

Я отчасти рада, что не стала копать глубже в их семье, прежде чем вломиться в их офисы. В то время я была сосредоточен только на том, чтобы получить то, что мне было нужно, и убраться восвояси.

На то, чтобы выбраться из-под Ари, уходит почти десять минут, но когда я освобождаюсь, я подсовываю ему подушку, чтобы он мог ухватиться. Я не уверена, сколько времени это мне даст, но я не буду ненавидеть, когда он придет разыскивать меня.

Я поднимаю с пола рубашку и замечаю рядом с ней свои трусики. Я была уверена, что их давно нет, но поскольку я иду только в его офис, мне не нужно много одежды. Я также почти уверена, что моя сумка все еще в его машине, и я сдерживаю смех над этим.

Когда я открываю дверь его крутого офиса, я тихо прокрадываюсь внутрь и нахожу одну из папок, которые он вытащил на днях, все еще лежащей на его столе. Открыв файл, я начинаю читать и понимаю, что он не лгал.

О моей матери столько грязного дерьма, и это больше, чем я ожидала. Я не думаю, что эта женщина когда-либо была верна, не говоря уже о том, что они даже поймали ее на краже денег с одного из бизнес-счетов моего отца. Вау. При всем этом, как моему отцу не удалось развестись? Черт возьми, я думаю, он мог бы подать на нее в суд.

Братья Рейнс поработали досконально, в том числе собрали кое-какую информацию обо мне. На самом деле их было немного, и в основном это касается моей школы. В отличие от моих отца и матери, у меня нет фотографий с камер наблюдения.

Когда я просматриваю свои материалы, я останавливаюсь на фотографии мужчины, которого никогда раньше не видела. Он не с моими матерью или отцом, и это всего лишь единственный снимок, на котором он сам по себе. При ближайшем рассмотрении я почти уверена, что это фотография.

“Кто это, черт возьми?” Имя читается как Джеффри Коллинз, и по какой-то причине оно мне смутно знакомо. Я знаю, что никогда не видела его раньше, но все равно есть в нем что-то, от чего я не могу избавиться.

Я изучаю фотографию, задаваясь вопросом, может быть, это кто-то из моей большой семьи, кого я никогда не встречала. Моя мать всегда была настолько молчалива о своем прошлом, что он мог быть дядей, которого она держала в секрете.

Переходя к следующей странице, я просматриваю дальше, чтобы посмотреть, смогу ли я найти его имя в документах. Не проходит много времени, прежде чем я вижу это снова, и, к счастью, офисный стул подхватывает меня, когда у меня подкашиваются колени.

“Нет”, - шепчу я, когда мои глаза наполняются слезами. Я смахиваю их, чтобы продолжить чтение бумаги, в то время как в горле образуется комок.

Мне вспоминаются слова Ари, сказанные в ту первую ночь. Людей можно шантажировать вещами, которые, возможно, не причинят им вреда, но могут навредить их близким.