Когда Найт приносит ей стакан воды, я говорю:

— Спасибо.

Я помогаю тете Марине держать стакан, потому что ее сильно трясет, и наблюдаю, как она делает пару глотков.

— Я добавил в воду сахар. Это поможет ей успокоиться, — упоминает Найт.

Я поднимаю глаза и, увидев его обеспокоенный взгляд, чувствую, как на глаза снова наворачиваются слезы. Я быстро отворачиваюсь, возвращая свое внимание к тете.

Проходит некоторое время, прежде чем она, наконец, успокаивается и спрашивает:

— Они страдали?

— Нет. Все произошло быстро, — отвечаю я, предполагая, что маму тоже застрелили. Подробности об Элени я опускаю. — Члены альянса похоронили их в Афинах.

— Thee mou, — выдыхает она, — Боже мой. — Тетя Марина поднимает руку к моему лицу и проводит по щеке. — А ты? Мне сказали, что ты в больнице. Что в тебя стреляли.

— Я в порядке. — Я пожимаю плечами, пытаясь скрыть свои травмы. — Всего лишь легкие ушибы. Обещаю, со мной все в порядке.

Она быстро кивает, проводя пальцами по моей щеке.

— Ты знаешь, кто стоял за нападением?

Папа никогда не разрешал что-либо рассказывать тете Марине об организации. Учитывая, что она является сестрой мамы, он говорил, что ей не пристало разбираться в тонкостях мафии.

Но теперь она – единственная семья, на которую я могу положиться, поэтому я отвечаю:

— Это была Братва. Я буду очень занята, и мне нужно, чтобы ты оставалась здесь, в безопасности, пока я со всем не разберусь.

— Конечно, — быстро соглашается она. В ее глазах появляется беспокойство. — Теперь ты возглавишь бизнес?

Мой голос полон властности, когда я отвечаю:

— Да.

Она снова кивает, но ее подбородок начинает дрожать.

— Только будь осторожна, agapi mou. Я не могу потерять и тебя.

— Не потеряешь, — заверяю я ее и встаю с дивана, говоря: — Давай я покажу тебе твою комнату.

Тетя Марина поднимается на ноги и спрашивает:

— Когда мы поедем в Афины за вещами твоей матери и сестер? Тебе тоже понадобится одежда.

Черт.

Я останавливаюсь и, обернувшись, чтобы посмотреть на нее, потираю кончиками пальцев висок, где начинает пульсировать тупая головная боль.

— Я поеду одна. Там для тебя небезопасно.

— Хорошо.

Я веду тетю Марину в одну из трех гостевых комнат с видом на пруд с кои и наблюдаю, как она оглядывается по сторонам.

— Пока ты поживешь здесь, — предупреждаю я ее. — Ты не сможешь вернуться в Новую Зеландию, пока я не укреплю свои позиции в качестве главы организации и не решу все вопросы с Братвой.

— Я понимаю, — говорит она, после чего подходит, взяв меня за руку и нежно сжимает мои пальцы.

Я с трудом сдерживаю слезы, и мое горло сжимается, а затем шепчу:

— Спасибо. Я попрошу персонал принести твой багаж. Полагаю, он в главном здании?

Она кивает.

— У тебя так много работы. Я позабочусь о своем багаже. Не беспокойся.

Я сокращаю расстояние между нами и крепко обнимаю ее.

— Спасибо, что приехала. Я очень ценю это.

— Для тебя все, что угодно, agapi mou.

Слезы застилают мне глаза, и я отпускаю ее, выбегая из комнаты, пока не сломалась у нее на глазах. Я спешу в свою спальню и, когда поворачиваюсь, чтобы закрыть дверь, Найт заходит следом за мной. Одной рукой он тянется ко мне, а другой закрывает дверь.

Когда он прижимает меня к своей груди, я чувствую, как на меня обрушивается волна эмоций, угрожая выбить почву из-под ног.

Я бы хотела забиться в угол и месяцами оплакивать потерю своей семьи. Но, к сожалению, у меня нет такой роскоши, как время, чтобы предаваться скорби.

Вместо этого я выкраиваю десять минут и обнимаю Найта за талию, пряча лицо у него на груди.

Пока я даю волю слезам, его ладонь скользит по моей спине, и я чувствую, как он целует меня в макушку.

Этот мужчина быстро становится для меня больше, чем просто телохранителем. Он делает для меня гораздо больше, чем просто обеспечивает мою безопасность.

Но, судя по его словам, у меня сложилось впечатление, что он относится ко мне как к младшей сестре. Он делает все это, чтобы загладить вину за неудачу с Ронни.