Я делаю шаг вперёд.

Гравий хрустит под ногами, и он поворачивается.

Я замечаю чистое удивление в его лице. Он не ждал меня.

Он смотрит мне в глаза, выпрямляется, и я вижу, как его тело напрягается на секунду, но только на секунду — потом он снова становится расслабленным, как будто ему не о чем думать.

— Ты? — его голос низкий, чуть ленивый. — Чего ты здесь делаешь? Почему до сих пор не в комнате?

Я открываю рот, но слова не идут.

Я не знаю, что сказать первым.

Моя рука чуть сжимается в кулак.

— Нужно поговорить, — выдыхаю я.

Он слегка наклоняет голову, по-настоящему недоумевая.

— О чём?

Я снова не знаю, с чего начать.

Как вообще начинаются такие разговоры?

Аш чуть двигается, словно бы намеревается пройти мимо, но не делает этого. Вместо этого останавливается возле меня и берет мою ладонь в свою.

От этого касания ток прошибает тело и я отдергиваю свою руку.

— Что-то случилось?

Я чувствую, как сжимается грудь.

Он действительно не понимает, зачем я здесь.

Я сжимаю зубы.

— Да, — мой голос чуть крепче.

Он смотрит на меня. Ждёт.

Ветер играет в его волосах, но он не торопится что-то сказать первым. Он даже не кажется раздражённым. Скорее, ему любопытно, чего именно я хочу.

Это ломает меня сильнее.

Я глубоко вдыхаю, делаю шаг ближе, и напряжение начинает расти.

Мне нужно услышать его голос, мне нужно узнать, что он скажет сейчас.

— Я только что узнала, что вы с Эльзой были очень…близки, — стараюсь, чтобы голос звучал стойко. — Причем, насколько я могу судить по увиденному, это чистая правда.

Слова застревают в воздухе, но Аш никак не комментирует.

— Скажи мне хоть что-то, — мой голос звучит тише, чем я ожидала.

Он чуть приподнимает бровь, смотрит так, будто я сказала что-то странное.

— А что ты хочешь услышать?

И в этот момент я понимаю: он не собирается давать мне успокаивающих ответов.

Он не будет делать этот разговор простым.

Напряжение нарастает.

Ночная прохлада липнет к коже, ветер тянет за волосы, но всё это будто приглушается рядом с ним. Аш. Он стоит напротив, и пусть между нами остаётся пара шагов, ощущение, что пространство уже давно разделено.

Я открываю рот, но на секунду не могу заговорить. Внутри колотится слишком многое.

Он смотрит прямо на меня. Спокойно. Не в упор, не с вызовом, а просто смотрит.

Я сглатываю.

— Что-то. Хоть что-то.

— Ты же уже всё знаешь.

Просто. Легко.

Я сжимаю руки в кулаки.

— Значит, ты правда считаешь, что мне и так всё ясно?

Он чуть двигается — едва заметно переносит вес с одной ноги на другую, но это уже действие, уже ответ. Он не безразличен, он здесь, но он не собирается подстраиваться под мою боль.

— А разве нет? — он смотрит на меня чуть приподняв бровь.

Вопрос звучит не как насмешка, не как вызов. Скорее, как констатация факта.

Я пытаюсь удержать дыхание ровным.

— Ты хотя бы понимаешь, что мне сейчас больно?

Аш молчит секунду. Потом медленно кивает.

— Да.

— И?

— И ничего.

Воздух застревает в лёгких.

— Ничего? — повторяю я.

— Ты ждёшь, что я буду извиняться?

Я не знаю. Я не жду извинений, но в то же время… Чёрт.

— Нет.

— Тогда в чём проблема?

Я замираю. Он снова говорит не с вызовом, но его голос будто давит на меня. Он не играет в эмоции. Не раздувает драму. Он просто говорит, как есть.

— Ты знал, что мне будет больно, — выдыхаю я. — И всё равно ничего не рассказал мне.

Он чуть качает головой.

— А что изменилось бы, если я что-то сказал? Это было раньше. До того, как мое отношение к тебе изменилось.

Я молчу. Потому что понимаю. Потому что он прав.

Но легче от этого не становится.

Я смотрю на него, пытаясь разглядеть хоть что-то, что можно будет удержать. Но там ничего нет. Никаких колебаний. Никакой неуверенности.

— А если бы всё сложилось по-другому? — спрашиваю я. — Если бы метка не появилась?

Аш смотрит мне в глаза. Долго.

— Если бы всё сложилось по-другому, — повторяет он, и голос его чуть ниже обычного, — я был бы рад, если бы ты с отцом исчезла и перестала существовать в моей жизни.

Он не бросает эти слова в меня. Не говорит их, чтобы ударить.