«Я отпускаю тебя» – это нитроглицерин, предоставляемый парню, которому дали отставку. «Я отпускаю тебя» – это средство, отличное от других фармакологических, под названием «будь благородным во время расставания». Я в своей деятельности отстаиваю это право не быть свиньей во время расставаний, обыкновенно болезненных, потому кровавых в исполнении многих из вас. Просто отпустить человека.

Дальше мы будем продолжать исследование не альбома «Другой», а феномена «Другой» – если раскавычить это слово. И я подведу итог, почему только он один имеет право так гордо называться другим в эпоху, когда все называют себя новыми, смотрите афиши, золотыми смотрите афиши, вневременными смотрите афиши. Он просто другой.

Филипп Киркоров: Сейчас хаос. Хаос вообще, и хаос в головах

Филипп Киркоров превратил эстрадный пиф-паф в человеческую драму; он на вершине мира, он, разрази его гром, любимец публики! У него сияющая карма, оберегающая его от сволочей (он так говорит), от той части общества, которая представляет собой благородную армию тупиц, странным образом его не приемлющую, но не могущую без него и дня прожить. Для одних он Солнце, для других – князь Тьмы, одни благоговейно внимают, других от него тошнит.

Неистощим на выдумки: посмотрите, как он издал альбом «Другой».

Высокий, провоцирующий низких.

Пишущий в аннотациях: «Верую в промысел милосердного Господа» — в какой-нибудь песне под названием «Убирайся, Зазноба, ты омерзительна до озноба!».

Он, сердешный, сердечно верит, что бессердечных людишек способна исцелить сердечная песня. Альбом «Другой» (антология) он вообще посвятил тем, кто сумел остаться человеком. При чем здесь Киркоров? А он песнями это учит делать. Полагая песни не случайным элементом самовоспитания. Песни иногда заставляют ревизовать жизнь, по его мнению. Лирический персонаж его уже давно и безоговорочно, еще с «Атлантиды», отменил рай земной по Марксу. Рай строится сердцем, а сердце должно быть объемным.

Он, кстати, полагает, что люди делятся на две категории – топчущиеся на месте и шагающие, пусть и часто падая, вперед.

– Я наблюдаю в твоих коллегах медленное интеллектуальное угасание, влекущее за собой умирание профессиональное.

– Я тоже! Но!

– Почему ты так придирчив и избирателен в рассуждении «телевизионных съемок»? «100 вопросов взрослому», «Девчата» – предложения отклоняешь одно за другим…

– Потому что не хочу становиться растиражированным. Потому что – всему свое время. Потому что это удел болтливых неврастеников (с укоризной смотрит на меня. – O.K. ) – быть везде! Потому что позор – после Баскова ходить! (Хохочет. – O.K. )

– У тебя во всех разговорах, во всех интервью один и тот же набор имен: Алла, Крутой, Рикки Мартин, Алан Бадоев (клипмейкер)… А где, например, человек великой музыкальной святости Эрос Рамаццотти?

– Твой Эрос хороший артист, но он не в топе. Он не развивается. Есть люди высокого полета, но не рискующие, не меняющиеся.

– Не то что ты…

– Не то что я!

– А какие отношения у тебя сейчас с Меладзе, который по части нелюбви к тебе номер раз в стане коллег (ВМ первый самым резким образом обрушился на ФК после инцидента с Мариной Яблоковой. – O.K.)?

– Я не очень хочу об этом говорить, но если ты обратился… Мы поддерживаем нейтральные отношения. По крайней мере, худа я ему не желаю. Просто прежде чем облачаться в тогу обличителя, надо вспомнить про зеркало.

– Дима Билан, у которого всегда был уверенный стиль, сегодня кажется мне смятенным… Мне кажется?

– Нет, не смятенным. Я так думаю, избыточно напряженным. Он не доверяет миру, что вокруг. Не верит в хорошее отношение, и это грустно. Хорошо, нам совсем недавно удалось поговорить, и, кажется, проблемы со мной уже точно нет. Я ему не враг.

– А кому враг?

– Никому. Тебе буду, если переврешь.

– !!! И еще про молодых. Про Лазарева…

...

– Лазарев напоминает мне меня самого. Он не отмеряет этажи жизни неудачами, он все время ищет… Он и в цирке, и на льду – блестящ, и оперные арии вытянул. Если у Билана много хитов, то Лазарев – сам по себе хит… Кроме них двоих и нет никого.

– Про Аллу Борисовну…

– Уже одно то, что она никогда не превратится в Бетт Мидлер, говорит о ней больше, чем о Бетт Мидлер… Да уж, видел я Лайзу Миннелли в «Сексе в большом городе-2»…

– И как?

– Да она уродливее жабы и, кажется, тупее ее…

– Ну, это жестоко…

– Но таких имен, которым уже давно изменяет вкус, полно… Софи Эллис Бэстор. Хьюстон снюхалась.

– А я помню, как после московского концерта, когда УХ даже не понимала, где она и зачем, ты написал мне: «Вот что делает с человеком небрежение к Профессии и к себе».