Особенно теперь. Единственным украшением побрякушки мог бы считаться красного цвета ограненный кристалл по центру овала, похожий на рубин, но теперь от него остались только крохотные острые осколки по краям отверстия. Я почему-то сразу представил себе, как изящный пальчик Елизаветы давит на искусственный камешек…

Наверняка у нее получилось не с первого раза — покрытие было сделано таким образом, чтобы выдержать и легкий удар, и какую-никакую нагрузку. Взрослый мужчина справился бы с ним без труда, однако шестнадцатилетней девчонке пришлось постараться. Она попробовала снова, потом еще раз, еще… Полимерная «стекляшка» с хрустом поддалась.

И в далеком Пятигорске, примерно в двух тысячах километров к югу отсюда открыл глаза паренек, пролежавший на системе жизнеобеспечения долгих десять лет.

Такая вот «красная кнопка» — можно сказать, в прямом смысле. Разумеется, Конструкт вполне мог обойтись и без механического запуска, и даже без физического воплощения системы, этакого «стартера», способного запустить машину смерти в обратный ход. Достаточно было бы и легкого касания Даром — в нужном месте и в нужное время.

Или вообще ничего — знаний Конфигураторов и еще полугода исследований наверняка хватило бы, чтобы сделать процесс полностью самодостаточным и автономным. Засыпает Градов — просыпается Острогорский. Проще некуда. Пожалуй, так и следовало поступить…

Но тогда мне почему-то отчаянно захотелось заполучить драгоценный артефакт. Ту самую смерть Кощея на кончике иглы. И торжественно, хоть и безо всяких там церемоний вручить ее величеству императору. Не просто брату, а другу, ближайшему сподвижнику, соратнику, боевому товарищу — пожалуй, единственному человеку во всем мире, которому я мог доверять.

Думал, что мог.

Конечно, делиться подробностями эксперимента я не стал даже с ним. Александр так ни разу и не полез с расспросами, даже не поинтересовался, что именно я задумал… Хотя наверняка догадывался. Поэтому и отложил бесценную позолоченную железку на целых десять лет. И вспомнил, только когда все окончательно пошло вразнос.

Слишком, слишком поздно.

— Скажите, ваше высочество… — осторожно начал я. — Вам известно, что это такое? И как оно работает?

— Нет. Отец отдал мне кулон прямо перед смертью. И велел сломать кристалл, если что-то пойдет не так. И я сломала! Сразу после… После того, как… — Елизавета всхлипнула. — Только он не работает! Потому что дальше все стало еще хуже! Если бы не вы, меня уже давно не было бы в живых!

Нет, девочка. Еще как работает — иначе я не стоял бы тут здесь в новом теле втрое крепче и моложе прежнего. Но проинструктировать тебя покойный отец, похоже, не потрудился — а может, просто не успел. И только поэтому явившийся буквально из ниоткуда супергерой-курсант кажется чудом, самым настоящим посланником судьбы, прямым и явным доказательством божественного вмешательства — а вовсе не любимым дядюшкой Владимиром Федоровичем.

— Полагаю, нам не стоит здесь задерживаться. — Я осторожно взял Елизавету под руку. — И уж тем более не стоит лить слезы у всех на виду. Вряд ли гвардейцы станут искать ваше высочество здесь, однако лишнее внимание нам ни к чему.

Наверняка даже сам Морозов сейчас не узнал бы в двух разодетых и раскрашенных под новомодное «аниме» подростках беглую великую княжну и прапорщика гардемаринской роты, однако плачущая прямо посреди улицы девчонка вполне могла бы заинтересовать неравнодушных граждан… или даже проезжающий мимо патруль. Никакого плана действий у меня пока не было, однако задерживаться на месте не стоило в любом случае.

Так что я ненавязчиво оттащил Елизавету на другую сторону дороги, и уже оттуда — вниз по ступенькам в подвал, прямо под цветастую вывеску с четырехлистным клевером.

В баре никому до нас дела не было. Зареванная девчонка и высокий худой парень с пирсингом — типичные неформалы. Местный персонал наверняка видел и не такое. И тут же определил нас как третьесортных клиентов: официант с равнодушной миной сопроводил меня и Елизавету в самый темный угол, с равнодушной миной шлепнул на стол пожеванное по краям меню и тут же молча удалился.

Я не стал его разочаровывать, и заказ сделал копеечный: тарелку картошки-фри, бокал самого дешевого разливного лагера для себя и лимонад — Елизавете.

— Располагайтесь, ваше высочество. — Я достал телефон и мельком взглянул на экран. — Полагаю, здесь нам придется задержаться.

— Может, уже перейдем на «ты»? — улыбнулась Елизавета. — Если нам осталось жить каких-то пару часов, не хотелось бы умирать со всеми этими титулами.

Я молча покачал головой. Племянница еще определенно не успела прийти в себя, и все же понемногу успокаивалась. И как будто даже пыталась флиртовать — но уже без напора, а скорее из чистого любопытства. Впрочем, ее кокетство больше напоминало детские шалости, чем что-то серьезное или хотя бы осмысленное: посидев две или три минуты, Елизавета вдруг подтянула к себе мой бокал с пивом и осторожно отхлебнула.

— Вам… Тебе еще нет восемнадцати, — напомнил я. — Нарушаем?

— Значит, я достаточно взрослая, чтобы править целой страной, но не могу выпить пару глотков?

— Именно так. — Я пожал плечами. — Государь сам по себе гарант порядка и важнейший пример для народа.

— Ты прямо как мой дядя… Помнишь?..

— Его светлость генерала-фельдмаршала Владимира Федоровича Градова? — усмехнулся я. — Поверь, я немало о нем знаю. Может, даже больше, чем ты. И не сомневаюсь: будь он здесь — уж точно не одобрил бы, что будущая императрица нарушает закон.