Во второй раз я отслеживал изменения после череды терактов. Петербург будто съежился, сжался в комок, подобно испуганному дикому зверю, ждущему удара. Потом были репрессии Морозова, блокпосты и кордоны на каждом перекрестке, пустынные улицы и сурово-угловатые фигуры вооруженных гвардейцев, маячащие на каждом шагу.

Сейчас… Сейчас я бы сказал, что город отдан в самоуправление. Если не сказать — брошен на произвол судьбы. После интервью Елизаветы Маске и моего блестящего бенефиса, Мещерский с Морозовым явно растерялись. Основные силы гвардейцев и полиции оттянули к объектам государственной важности, бросив дела в большей части города на самотек.

И политически активная часть населения не преминула этим воспользоваться.

Надписи на стенах появлялись уже и в центре, буквально в паре шагов от Зимнего. «Долой диктатуру!», «Нет хунте!», «Совет в отставку!» и тому подобные лозунги встречались едва ли не каждые сто метров.

Дальше — больше. Судя по всему, здесь веселились студенты, традиционно составляющие ядро любых реакционных масс. Возле одной из надписей я даже задержался, не отказав себе в удовольствии сфотографировать ее и скинуть в общий чат. «Скажем 'нет» заморскому импорту!«, 'Докторская» вкуснее «Брауншвейгской!». И рядом, буквально в метре — «Георг, гоу хоум!».

Уличному музыканту, играющему на электрогитаре рок-версию революционной песни из моего времени я даже купюру бросил. Судя по немаленькой толпе, которую он собрал вокруг себя, подобное творчество нынче пользовалось успехом.

Ох и кашу мы заварили! Расхлебать бы теперь все это…

После всех перформансов, устроенных нашим дружным коллективом за последнее время, куда разумнее было бы сидеть под Приморском на полузаброшенной даче у Гагарина — и не отсвечивать без крайней необходимости. Мы и так слишком давно и настойчиво нарывались на неприятности, и рано или поздно они просто обязаны были нас настигнуть.

Однако вариантов не оставалось: не все можно доверить Сети, и не все вопросы можно обсуждать даже в секретных чатах защищенных мессенджеров, пусть даже Корф давал стопроцентную гарантию их безопасности. Так что пришлось снова напяливать фальшивую личину и отправляться в город. Мне позарез нужно было встретиться с младшим Гагариным, чтобы согласовать дальнейшие действия и окончательно выяснить, на чьей стороне выступит Особая рота.

У меня не было ни малейшего сомнения в преданности гардемарин короне. Особенно учитывая, что чуть ли не половина личного состава уже влипла в наши дела, что называется, по самые уши. Зато у второй вполне могли иметься свои взгляды на то, кто именно должен примерить эту самую корону.

Со всеми вытекающими.

Впрочем, сегодня мои опасения, похоже, оказались напрасными: и полиция, и гвардейцы, и регулярные армейские части, которые волею Совета ввели в город еще пару недель назад, без необходимости не высовывались. Даже патрульные силовики по большей части толклись вокруг расположений, стараясь не мозолить глаза честным гражданам — чтобы не провоцировать.

И правильно, как по мне, делали. Вряд ли это кому-то поможет, когда наступит время «икс», но даже если неприятностей не избежать — их уж точно не следует приближать. Я спокойно прогуливался по городу, смотрел по сторонам, и никто не торопился не то, что арестовать меня, а даже остановить для проверки личности.

Уже неплохо.

— Любуешься плодами трудов своих? — раздалось над ухом.

Я усмехнулся. Младший Гагарин явно пытался произвести эффект своим внезапным появлением, но это ему не удалось. Плечистую фигуру капитана я срисовал еще минуту назад, когда он только вырулил из подворотни, пристроился и зашагал следом, нарочно отставая примерно на десяток шагов. Меня не смогли обмануть ни потертые джинсы, ни кожаная куртка, ни большие очки, закрывающие половину лица.

Даже несмотря на то, что до этого своего командира я видел исключительно в форме или строгом костюме-тройке.

— Вроде того, — хмыкнул я.

— Понимаю. — Гагарин огляделся по сторонам. — Грех не полюбоваться. Дел вы наворотили качественно.

— Не без помощи вашего сиятельства.

— Да а что я? Так, сбоку постоял…

— Как вам будет угодно.

Некоторое время мы шли молча, вдыхая прохладный ветерок со стороны Невы и глядя по сторонам. Вряд ли двое молодых парней в штатском могли вызвать подозрения: на Петербургскую набережную ближе к вечеру выбрались прогуляться многие из горожан. Правда, кажется, большую часть прогуливающихся составляли разного рода сомнительные личности, отправившиеся на поиски приключений.

Нарваться на которые в городе, оставленном силами правопорядка, труда не составляло.

— Что, как настроение в роте? — поинтересовался я.

— Боевое и нетерпеливое. — Гагарин широко улыбнулся. — Парни бьют копытом и мечтают о настоящем деле. Особенно те, кто семейные.

Я улыбнулся в ответ. Решив, что держать пару сотен Одаренных, опытных и не слишком-то лояльных Совету и министерству бойцов на базе, в непосредственной близости от оружия, снаряжения и техники, как минимум, неосмотрительно, Морозов, разогнал гардемарин по домам до особого распоряжения. К немалой радости жен и детишек, настолько истосковавшихся по мужьям, что сейчас парни готовы были не то, что штурмовать Зимний, а отправиться хоть к самому черту на рога, лишь бы удрать подальше от ставших уже непривычными ласки и заботы.