Они свернули в переулок, прошли еще несколько домов. Валя обернулась и коснулась Клер рукой.

— За нами идет.

— К садику сворачиваем. Я пошлю тебя в магазин, а сама подожду у фонтана.

Валя кивнула.

— Если что, жди здесь, я сюда вернусь.

— Хорошо, барышня.

Дойдя до садика, затерявшемся среди каменных домов, Валя отправилась за покупками, а Клер села на скамейку около фонтана, кутаясь в плащ. Было холодно и промозгло, но она терпеливо ждала, пока маячивший вдалеке молодой человек наберется мужества для того, чтобы подойти и заговорить с ней.

Пашенька появился в ее жизни, когда ей стукнуло шестнадцать лет и она стала выезжать в свет. Он был мечтой многих девушек, но сам мало обращал на них внимания.. Он писал хорошие стихи и пьесы о несчастной любви, которые с удовольствием ставили в Александринке. Словом, талантливый молодой человек, много размышлявший о счастье человечества и от этого склонявшийся к либерализму.

Клер он писал стихи, и сочинил поэму в ее честь, которую потом печатали все известные журналы. Но ей он не нравился, и, совсем еще юная и неопытная, она заняла неприступную и ехидную позицию. Что бы Пашенька ни делал, Клер безжалостно высмеивала его, не стесняясь присутствия посторонних. Она водила его за нос, обещала и никогда не держала своего слова, играла и вертела им, как хотела. Сначала такая безраздельная власть ей нравилась. Потом ее начал утомлять вечно несчастный вид измученного поэта, и она прозвала его Пьеро. Позже один его вид стал просто бесить ее, и, в конце концов, Клер решила серьезно поговорить с ним и попросить оставить ее в покое.

Этот разговор состоялся. Пашенька стоял на коленях и умолял не прогонять его, а Клер старалась как можно сильнее его уязвить. Он ушел, а она приказала больше никогда его к ней не пускать.

Но однажды он все же оказался в ее гостиной. Бледный и худой, как скелет, с ввалившимися щеками, Пашенька стал спрашивать, чего такого он сделал, что Клер так сердится на него.

— Ничего такого, — ответила Клер, — просто я не хочу вас видеть. Вы надоели мне.

— Если вы не позволите мне видеть вас … чего вам стоит? … я покончу с собой, — сказал он совершенно серьезно, но Клер лишь пожала плечами.

— Это дело ваше, — сказала Клер, — я тоже имею право выбора. А вас я не хочу видеть. От одного вашего вида молоко киснет.

— Это ваша вина. Вы издеваетесь надо мной. Я ничего не прошу у вас, кроме как только права видеться с вами.

— Хорошо. Если вы оставите меня в покое, то можете приходить на четверги моей маменьки. Я иногда тоже там бываю, если все остальное еще скучнее, чем болтовня ее кумушек.

— Благодарю покорно. Я не старая кумушка вашей матери.

— Ну…, поэты там тоже бывают. Вы будете просто находкой Елены Витальевны.

Больше Клер никогда не бывала на этих четвергах. Она всегда могла найти причину, уклониться от настойчивых уговоров матери.

Однажды она просто сослалась на головную боль, и весь вечер собиралась провести читая в постели. Но Пашенька сумел, тем не менее, исчезнуть из гостиной, и неожиданно возник в дверях спальни Клер.

Она еще не ложилась. В домашнем легком белом платье шестнадцатилетняя Клер казалась чуть приоткрывшимся бутоном белой розы. Розы с острыми иглами-шипами.

Объяснение было недолгим. Пашенька попросил прощения у нее за все, что он сделал ей плохого. Видимо, много всего, предположил он. Клер слушала, держа книгу в руке, и готовая запустить ею в неугодного поклонника.

— Послушайте, чего вы хотите? Я не обещала бывать на этих занудных вечерах, когда молодым и не очень бездарщинам полагается читать свои вымученные стихи, а остальным, ничего в поэзии не понимающим клушам, бурно выражать свой восторг!

Он смотрел на нее как-то странно, и у Клер появилось в тот момент какое-то странное чувство, похожее больше всего на чувство самосохранения. Глаза ее поклонника горели лихорадочным огнем, а щеки ярко пылали. Она вдруг смягчилась и хотела уже предложить ему спуститься вниз и потосковать вместе. Но слова, которые готовы были сорваться с ее губ, так никогда и не были произнесены.

— За что же вы меня так … ненавидите? – спросил он, — я же молюсь вам, как иконе… как Богородице поклоняюсь!

Он резко шагнул к ней, взял за плечи.

— Никогда, Клара, слышите, никогда! Не делайте больше этого! Не издевайтесь над искренним чувством!

Тут, заподозрив недоброе, Клер попыталась схватить его за руку, но словно пружина отбросила Пашеньку назад к двери. Он выхватил пистолет, и девушка замерла не месте.

— Вы хотите убить меня?!! – она попятилась, но Пашенька только улыбнулся.

— Не бойся. Не тебя.