— И, надо полагать, веру в человечество? — предположил Кашалот.

Но Человек выразил надежду, что после решения суда он вновь обрел и то, и другое, и третье: суд, где Фрассе выступал в роли истца, а хозяин дома Николас Остлунд представлял его интересы, постановил взыскать с арестованного грабителя в пользу попугая шестьсот пятьдесят крон.

— Да он же теперь настоящий кронпринц! — воскликнула Мартышка.

— Гораздо существеннее, — назидательно подчеркнул председатель, — что восторжествовала справедливость. Когда это происходит, мое сердце весом в полтонны переполняется ликованием! Но так хочется, чтобы порок был наказан и во всех других случаях… Дорогая… то есть, дорогой Ксюша, я надеюсь, вы не откажетесь помочь нам в разоблачении злоумышленников? Мы так нуждаемся в помощи опытного детектива! К сожалению, еще нередки уголовные дела, когда противозаконные действия животных остаются безнаказанными. Взять хотя бы этих наглых угонщиков из… мм…

— Из Кызыл-Агачского заповедника, — напомнил Удильщик. — Это в Азербайджане, на берегу Каспия.

Сова оживилась:

— Знаменитое место! Птиц там не счесть: одни зимуют, другим до зимовки еще лететь и лететь — так они по пути остановку в Кызыл-Агаче делают, чтоб, значит, отдохнуть да сил набраться перед дальней дорогой, третьи гнездятся — утки, к примеру…

— Вот-вот, — закивала Мартышка, — из-за уток-то всё и случилось! Приплыли сотрудники заповедника на островок, где утки гнездятся, — утят кольцевать. Закончили работу, и тут только спохватились: где лодка? Смотрят — она спокойненько так удаляется вглубь залива…

— А в ней, — подхватил Человек, — ничуть не таясь, расселось около десятка пеликанов. Видимо, лодку отнесло от берега из-за того, что забравшиеся в нее пеликаны раскинули крылья, отряхивая воду.

А Сова заулыбалась:

— А крылья-то у них ой-ёй-ёй — паруса, да и только!

— «Ой-ёй-ёй», — передразнила Мартышка. — А вы подумали, каково пришлось людям? Тоже, между прочим, ой-ёй-ёй! До позднего вечера сидели на островке, пока за ними не прислали баркас!

— Самое неприятное в этой истории то, — заключил Кашалот, — что виновные ушли от ответственности… точнее, уплыли в лодке. Тем самым был нарушен один из основополагающих принципов правопорядка: неотвратимость наказания…

— Главное, известно, что лодку угнали пеликаны, но кто конкретно? — Удильщик прикусил конец своей удочки, что выражало у него крайнюю степень досады. — В заповеднике их тысячи!

— И, конечно, ни одного очевидца? — не спросил, а скорее констатировал Попугай.

— Это уж само собой, — буркнул Рак. — Круговая порука.

— А теперь уж тем более ни о каких очевидцах не может быть и речи, — сокрушенно вздохнул Кашалот. — Столько лет прошло…

Попросив уточнить, сколько именно и выяснив, что около двадцати, Ксюша проинформировал коапповцев о том, что, если ему не изменяет память, срок давности по подобным преступлениям еще не истек, и к тому же попугаи живут лет до семидесяти, а иные доживают и до ста. На вопрос Рака, причем тут попугаи, пернатый сыщик отвечал, что кто-нибудь из местных попугаев мог слышать и запомнить какие-нибудь разговоры…

Сова вынуждена была его разочаровать:

— Не мог, Ксюшенька, потому как не водятся они в тех краях.

— Тогда я пришлю одного из своих агентов, — решил детектив. И потрясенные коапповцы узнали, что сеть Ксюшиных агентов раскинута по всему миру! Точнее, повсюду, где живут попугаи: на всех континентах, кроме Антарктиды, на многих островах, а также в городах, поселках и на некоторых кораблях дальнего плавания.

— Неужели даже на кораблях? — засомневался Рак. Но Человек подтвердил, что моряки с давних пор любят попугаев и берут их с собой в плаванье — достаточно вспомнить хотя бы попугая Робинзона Крузо…

— Неужели я стал бы сам добывать всю информацию, — заявил Ксюша, — когда на Земле свыше трехсот видов попугаев всех мыслимых и немыслимых расцветок и самых разнообразных размеров — от дятлового попугая с Новой Гвинеи, ростом с королька, до метрового попугая ара из Южной Америки. Они могут обеспечить сбор необходимой информации для самых запутанных расследований.

И детектив стал размышлять вслух…

— Итак, — начал он, — задание агенту: внедриться в колонию пеликанов, войти в доверие и осторожно выведать… Да, но кто сумеет внедриться? — перебил он себя. — Черный Какаду с Новой Гвинеи? Чересчур горяч, а с его клювом… Нет, не годится — еще перекусит кому-нибудь палец в припадке гнева — с ним это случается. Лори с Филиппинских островов? Болтлив. Совиный попугай Какапо из Новой Зеландии? Разучился летать. Его земляк Кеа? Вообще-то подходит по всем статьям — смел, находчив, закален — даже снежная пурга ему нипочем. Птенцов выводит среди зимы! Настоящий горец! Но, увы, — Ксюша печально вздохнул, — подозревается в убийстве овец, и обвинения эти небеспочвенны…

— Хотя и сильно преувеличены, — заметил Человек.

— Безусловно, — согласился сыщик. — Насколько мне известно, этим запрещенным промыслом занимаются единицы, но подозрение-то падает на всех! И потом, овцу добывает один попугай Кеа, а на пиршество слетаются десятки — получается в некотором смысле соучастие. Нет, нельзя доверить Кеа такое задание — кто поручится, что, разоблачив угонщиков, он их не съест…

Ксюша погрузился в раздумья. Коапповцы замерли в ожидании.

— О! — воскликнул вдруг детектив после длительного молчания, — я знаю, кого послать! Да, этот справится.