— Сядь на место, я сказал!

Тишина, лишь слышно, как вздохнул Вальтер и Антошка выдал ехидный смешок. Сука, надо было сделать ему гадость.

— И не подумаю, а уйду прямо сейчас и минуты не останусь в этом доме.

Уверенно и неспешно, сжимая кулаки, иду к выходу, беру пуховик, накидываю на плечи, без шапки, без сапог выхожу на крыльцо. Достаю телефон, набираю Пашу, направляясь к воротам, но он не отвечает, слушаю длинные гудки.

Погода испортилась, ветер и метель, снег обжигает щеки, я еще вырядилась в черное платье выше колена и колготки. Холодно очень. Еще на нервах колотит так, что зуб не попадает на зуб, но меня никто не останавливает.

— Откройте ворота! Я сказала, откройте ворота!

Охранник, выбежав из домика, ничего не понимает, парень кутается в пуховик и меховой капюшон. Что-то говорит, но я не слышу, хочу уйти прямо сейчас. Не самая лучшая моя затея, но я задыхаюсь в собственном доме, мне там плохо, плохо рядом с Горном и матерью, которой я не нужна.

Чувствую, как что-то обжигает щеки, это слезы, но их тут же остужают ветер и снег, колючие снежинки царапают лицо. Детский и глупый поступок, на уровне подсознания я жду, что меня остановят, вернут, но этого не происходит.

??????????????????????????Не знаю, кто и что сказал охране, но они беспрепятственно открыли калитку. Не медля ни секунды, я вышла, плотно запахнув на себе пуховик, огляделась по сторонам. Темно, лишь несколько фонарей освещают пространство перед домом, часть дороги и лес.

Гениальная идея. Да, давай, Виталина, иди в туфлях по дороге через лес в ночь, к утру, может быть, выйдешь к трассе, а скорее всего, замерзнешь на половине пути. Упадешь около сосны, и твой окоченевший труп найдут, присыпанный снегом. Молодец. Нечего сказать.

Второй раз набрала Павла, теперь даже не было гудков, словно в этом месте не ловит связь, такое вполне возможно. Прошла вдоль забора влево, стараясь не оборачиваться. Пальцы заледенели, не слушаются, не могу разблокировать экран телефона.

Хотела хотя бы написать ему сообщение, вернулась, прошла несколько шагов в другую сторону, крутясь на месте, но сигнал сети так не появился, деления вообще пропали.

— Вот же черт, черт, черт, ну давай…

Слезы снова навернулись на глаза, шмыгнула носом, не хотела плакать и не хотела возвращаться, как побитая собака, которая нашкодила, убежала, но все равно вернулась к своему хозяину. Грею руки, дышу на них, снова и снова пытаясь набрать сообщение.

Но вот рывок, меня куда-то тащат, я вскрикиваю от страха и неожиданности. Прижимают к воротам, сжимают шею, горячие ладони обжигают кожу, чувствую дыхание на щеке.

— Ты помнишь, что я обещал сделать, если ты еще раз ослушаешься, помнишь, Виталина? Никому не позволено так разговаривать со мной и так себя вести. Никому!

Нет, Дмитрий не кричит, хотя в моем сознании раздается громкое эхо его слов. Он говорит тихо, на ухо, вдавливая меня в холодный металл массивных ворот. Мужчина без верхней одежды, на нем лишь рубашка. Подняв голову, смотрю в его лицо, оно бледное, глаза горят огнем, обещая кромешный ад.

— Отпусти… — Хриплый шепот, но он для него ничего не значит.

— Лишь мне решать, когда тебя отпустить. Ты моя, Виталина, моя, запомни.

Если еще минуту назад было холодно, то сейчас в грудной клетке разгорается огненный шар, разливаясь по венам раскаленной лавой. А когда он меня целует, накрывая холодные губы своими, сердце выламывает ребра, готовое вырваться наружу.

Как назвать то, что произошло?

Не знаю, это не укладывается в сознании. Я была пьяна или под действием чего-то психотропного и запрещенного? Но ничего такого я не употребляла, и меня не опаивали.

Это все Горн.

Его немыслимая и невероятная сила притяжения.

Не знаю, как у него это получается — ломать сопротивление, направлять мою же силу против меня самой. Поцелуй на улице, на морозном ветру, обжигал, заставлял кровь закипать в венах, терять разум и силу воли.

Я хотела его, как хочет женщина мужчину, и была уверена, что, если этого не случится, я умру, взорвусь, рассыплюсь на атомы.

Но вышло все иначе. Я умирала потом совсем от другого, рассыпалась, распадалась в его руках, под напором его губ и тела.

Я хотела Дмитрия, своего отчима, и не было ни малейшего сомнения, что этого делать нельзя. Гор был именно тем, с кем должен случиться мой первый раз.

Задыхалась, хотела еще, прижимаясь к мужчине, кусая его губы. Не помню, как мы оказались в моей комнате, как наша одежда полетела на пол, как я оказалась совершенно обнаженной и ничего не стеснялась.

— Ты понимаешь, что назад пути уже нет? — Хриплый и низкий голос бил по нервам, возбуждал еще больше.