— Глубина двадцать саженей… пятнадцать…

— Остановимся на перископной?

— А смысл? — фон Хартманн снял пилотку и вытер пот со лба, — запустить дизеля, чтобы начать сосать воздух через «хобот» мы все равно не можем. Всплываем полностью.

— Но… а если с берега заметят?

— Мы же не зря тут восемь часов мариновались, — фрегат-капитан вернул пилотку на место и почувствовал, как из-под ней тут же потянулись вниз капли пота… горячие, — в собственном соку. По всем бортовым хронометрам наверху сейчас ночь. Вряд ли на местной базе найдется настолько глазастый тип, чтобы за пять миль заметить среди волн рубку подводной лодки, пусть и белую.

— Глаза им вряд ли помогут, командир, — согласилась Герда. — Но ведь на базе может быть и радиолокатор.

«Может», мысленно кивнул Ярослав — не столько лейтенанту Неринг, сколько собственному «мозговому штурму» в капитанской каюте. Вариант за вариантом, пока мозги не потекли из ушей от напряжения. Локатор для обнаружения воздушных целей почти наверняка есть.

За последние два года конфедератов неплохо приучили к мысли, что имперские ударники могут внезапно появиться почти в любой точке Архипелага. А вот надводный… здесь все-таки не передовая, а тыловой район второго уровня. Воткнуть сюда новый поисковый локатор даже для богатенькой Конфедерации жирно выйдет. В лучшем случае снятая при модернизации с боевых кораблей станция одной из предыдущих серий, с такой же второсортной обслугой.

Если она есть и работает, если они вообще поймут, что именно видят, если смогут хоть кого-то убедить в своей правоте… и в этих «если» — наше спасение.

— Всплытие!

— Вахте мостика приготовиться! Открыть люк!

— Командир…

Хлынувший из люка свежий воздух был похож на тропический водопад среди джунглей. Ледяной поток, пьянящий, словно неразбавленный спирт, разом смывающий с тела и души пот, грязь, усталость и все мысли. Кроме одной — распахнуть рот и пить, пить эту божественную жидкость, захлебываясь от наслаждения и восторга.

— Герда… вы когда-нибудь слышали выражение: «перед смертью не надышишься»?

— Да, приходилось. Но…

— Так вот, лейтенант Неринг, — почти торжественно произнес Ярослав. — Это не про глубинников. Нам за глоток свежего воздуха и умереть не страшно.

— П-понятно.

— А раз понятно, — подхватил фрегат-капитан, — займитесь организацией выхода «на подышать». Устроить нормальную продувку в отсеках мы не можем, значит, нужно доставить экипаж к воздуху. Группы по десять человек, двадцать минут на палубе каждая, начать с торпедного. Спасжилеты обязательны, увижу кого без жилета, лично вые… заставлю пожалеть, что родилась. Задача ясна? Действуйте. Я на мостик.

Наверху действительно была ночь. Обычное для Архипелага, но все равно потрясающее по красоте и величественности зрелище. Только здесь и можно увидеть россыпь планктонных пятен под волнами, а выше — сине-черный бархат небесной тверди, алые полотнища экваториального сияния вдали над самым горизонтом и щедро усыпавшую небо звездную пыль, небрежно сметенную космическим дворником в туманность.

Если повезет — еще и росчерки метеорного потока, ну да, самый разгар Южных Псов, еще три ночи все небо будет в иллюминации. Отличная ночь для всплывшей подводной лодки. Даже имейся на острове локатор, он сейчас или слепнет от засветок или вообще обесточен от греха подальше.

Отойдя подальше в корму — и отгородившись рубкой от детского сада у орудия — Ярослав стянул противно липнущие к подошвам шлепанцы и сел прямо на палубу, свесив ноги прямо в шипение набежавшей волны. Почти божественные ощущения. Лучше могла быть разве что горячая купальня — натуральная, из минеральных источников, например, Новы Сечени… и отмокать часа три, не меньше. А потом, заново переродившимся, надеть заново выглаженный и пахнущий крахмалом китель, вызвать такси… а можно и пешком, до набережной с ресторанами через парк десять минут неспешного хода. Кто-то сейчас наверняка именно так и делает — за полмира от войны.

Стук он услышал даже раньше, чем шаги, даже сквозь плеск. Характерное быстрое постукивание лакированных деревяшек. Танечка-сан, спускаясь с рубки, опять сумела что-то чем-то задеть. По крайней мере, от привычки носить на борту форменные сапоги она избавилась так же, как и от фуражки — набрав у Ярослава и всего экипажа еще сотню пунктов на шкале «человечность».

— Присаживайтесь, Танечка-сан. Вам еще не надоело таскать на поясе этот антиквариат?

— Ярик… что ты собираешься делать дальше?

— Ничего, — после короткой паузы признался фрегат-капитан. — И это самое тяжелое.

— Ты опять начал говорить военно-морскими загадками, — уверенно констатировала комиссар. — Переведи на нормальный человеческий, будь любезен.

— Да в общем, все просто, — пожал плечами Ярослав. — Главный вопрос в чувствительности гидрофонов этой долбанной самонаводящейся гадины. Она не может быть сильно больше, чем у наших акустических торпед, скорее всего, там ровно та же каша из ламп, реле и проводов. Мы, конечно, не парусник с картинки, но волны и ветер нас кое-как тащат. За пять часов темноты в дрейфе отойдем на достаточное расстояние, чтобы спокойно запустить электромоторы в режиме подкрадывания. Дальше понятно…