— Рада? — спрашивает он, — Я знал, что ты обрадуешься.

— Рада, Стань!.. Конечно, рада!

Я рада! Боже мой, я встречусь с женихом, с которым не виделась уже больше месяца! Как я могу быть не рада?!

— У мамы в галерее важная выставка, будут картины из Германии и Чехии. Будет пресса, а потом большой благотворительный вечер.

Я слышала об этом мероприятии — Юля только о нем и говорит. Но… то, что мы с ней тоже туда приглашены, она не обмолвилась ни словом. Сюрприз?

— А на следующий день можно будет погулять по городу. Ты же любишь Питер? Ты говорила.

— Люблю.

В трубке ненадолго повисает тишина, я слышу английскую речь рядом со Станисом, он отвечает на вопрос о каких-то бумагах, а потом снова обращается ко мне.

— Варюш, ты расстроена, или мне показалось? Не хочешь в Питер?

— Что ты!.. Нет, не расстроена!.. Я просто в шоке, потому что все так неожиданно! — спешу успокоить, — До выходных всего два дня, а мне столько всего нужно сделать до вылета! Ты не представляешь, что сейчас творится в моей голове!

— Понимаю. Тебе есть, чем занять эти два дня! — смеется он.

Мы говорим еще несколько минут, а потом разъединяемся, и я возвращаюсь в гостиную к Юле и Галине. Мой приход остается незамеченным, потому что они заняты оживленной беседой.

— Нет, Гала, Саша больше не занимается профессиональным спортом. Ни к чему это.

— Согласна, у него блестящее будущее заграницей. Зачем ему этот бокс?

— Мы с Сергеем так же думаем и не хотим, чтобы он сюда возвращался, — проговаривает Юля и обращает на меня свой взгляд, — Позвонила Станису?

— Да. Мы едем в Питер?

— Да! — подавшись ко мне, обнимает рукой мои плечи, — Мы едем в Питер! Завтра идем в салон и за новым платьем!

Я улыбаюсь, а сердце в груди попадает в тиски.

Прости, Леш…

Алексей

Упираясь ногой в колесо Марка, разговариваю с Саней по телефону и поглядываю на выход из корпуса вуза, в котором учится его сестра.

Чувствую себя, откровенно говоря, паршиво. Шелудивым псом, позарившимся на чужую кость.

— Пока они будут нести бабки или пока не залезу в федерацию бокса, — отвечаю на его вопрос о том, когда долго я собираюсь заниматься подпольными боями.

— Блядь, Лех… У тебя мэр в родственниках! Один его звонок в эту ебучую федерацию, и ты уже там на руководящей должности.

— Нет. Не хочу быть чьим-нибудь протеже.

— Принципы? — усмехается он.

— Пусть будут принципы.

— Ладно. Как знаешь…

— Как сам? Как работа? — спрашиваю друга, — Кулаками машешь там?

— Нормально работа. Работается. А из спорта только качалка три раза в неделю.

Я не осуждаю, потому сам понимаю, что зацикливаться только на спорте нельзя. У каждого из нас наступает момент, когда он уходит на второй план, а иногда и вовсе остается юношеским увлечением.

— Женился там?

— Нет, — смеется Сашка, — Но девушку себе завел. Дочка владельца «РусМедь». Потом на свадьбу к Варьке с ней прилечу — познакомишься.

— Лады, — отвечаю, еле ворочая языком.

Вдоль ребер тянет холодом. За грудиной какой-то ядреный коктейль разливается — там и страх, и чувство вины перед другом, и ревность, и расползающаяся по языку едкая горечь.

Вот нахуя он об этом вспомнил?

— Я, кстати, про Варю у тебя спросить хотел, — вдруг говорит он.

— Спрашивай.

— Ты присматриваешь за ней еще?

— Присматриваю.

— Не видел, никто к ней яйца не подкатывает?

Рассказать все, как есть? Вывалить правду? Что хочу его сестру себе, под себя, навсегда.

Мне похуй, а вот Варька мне этого никогда не простит. Ее совершенно точно закроют дома до самой свадьбы.

— Понятия не имею. Не видел, Сань.

— Она сама тебе ничего не рассказывала?

— Не рассказывала, — отзываюсь ровно.

— Слушай, Лех… Мать говорит, она какая-то психованная в последнее время. Обрати внимание, может, у нее проблемы какие?..

— Договорились.

Коротко прощаемся, и я отключаюсь. Смотрю в сторону корпуса, думая о том, что неплохо было бы сесть в тачку и рвать отсюда когти, прекратив тем самым создавать проблемы нам обоим. Но через несколько секунд дверь открывается и выпускает на улицу Варьку и ее подружку.

Все разумное, что было в моей башке до этого, рассеивается как табачный дым на ветру.