Триумфальную такую. Счастливую.

Захар.

– Герда, в дом!

Я сразу понял, что псина даже не шевельнулась. Опустила упрямую морду на лапы и равнодушно смотрела, как я поднимаюсь по лестнице.

До встречи с Гердой мне казалось, что я умею договариваться с женщинами. Эта… с позволения сказать, сука… убедила меня в обратном. Она изводила меня, игнорировала, демонстративно нарушала команды, лишь бы позлить. Я знал, за что именно Герда ненавидит меня, но, увы, ничего не мог с этим сделать.

Как и отдать несчастное животное в приют или другую, более подходящую ей семью.

Я снова спустился и сел рядом с псиной, прямо на мокрую землю. Она подняла на меня умные глаза, в которых легко читалась обида.

Каждый раз, когда мы с Гердой смотрели друг на друга, думали об одном и том же.

Я видел в ней семью, которую у меня забрали.

Она - хозяина, которого потеряла.

– Давай в дом, холодно же, - она не стала уворачиваться, когда я запустил руку в шерсть и принялся чесать ее за ухом. Не противилась, но и не показывала радости. Счастлива моя собака была только рядом с этим мальчишкой - Давидом.

Наверное, он напоминал ей Игоря - моего племянника. Он и Давид сверстники, только одному уже исполнилось девять, а второму навсегда останется семь.

Когда Исмаилов убил моего брата, Ирочка и Игорь, не должны были оказаться в той машине. У брата была запара на работе, поэтому он попросил меня встретить жену и сына из аэропорта. Ведь это так важно, встречать любимых лично, а не заказывать для них такси.

Моя тачка заглохла на кольце, из-за чего образовалась большая пробка, так что я бы не успел в Шереметьево, даже если бы нашел другую машину. Вызвал эвакуатор, предупредил Сашу, тот сорвался с переговоров, чтобы самому встретить семью.

Я прождал почти два часа. Тупо сидел в остывающем салоне и листал ленту новостей, не вчитываясь в заголовки, не рассматривая фотографии.

Именно так я узнал о том, что автомобиль предпринимателя Александра Горина пришел в неисправность и сгорел недалеко от парковки Шереметьево. Клянусь, там именно так и было написано. Пришел в неисправность…

Сука!

И никто, ни один человек в телеке и прессе не сказали о том, что в обуглившейся тачке потом нашли взрывчатку, которая и сработала когда брат забрал Иру и Игоря.

Дальше все было очень мрачно. Похороны. Алкоголь. Голодная собака, о которой все забыли из-за вдруг обрушившегося на нас горя. Мне позвонили соседи Саши, сказали, что по-ночам с его участка слышится плач, похожий на человеческий.

Мы с Гердой долго привыкали друг к другу. И кажется, так до конца и не привыкли. Каждый раз, когда я возвращался домой, она так тяжело смотрела мне в глаза, будто все еще надеялась, что вместо меня дверь откроет Саша.

Я тоже надеялся. Ему было ради кого жить. Мне - нет.

– Я оставлю дверь открытой, захочешь, сама поднимешься.

Это было лишним. Герда не нуждалась в моих тупых объяснениях, прекрасно считывая и мои поступки, и мои приказы и даже мое настроение.

Я поднялся в сторожку. Маленький охотничий домик, окруженный лесом, как плотной стеной. Это было впечатляюще. Мне нравилось проводить здесь время и раньше я жил в лесу даже больше чем в поселке. До того как к нам приехала Лиля.

Губы непроизвольно растянулись в улыбке, а язык прошелся по небу, проталкивая два звука вперед: Ли-Ля.

Никогда не думал, что судьба сделать мне такой подарок. Жена и сын моего врага в моем доме, в моей власти, в моем праве отомстить. Не пристрелить Тиграна, как я мечтал сделать ранее, а причинить ему настоящую боль.

Я расстегнул кобуру и снял ее с ремня. Охотничье ружье было надежней, зато небольшой Глок легко прятался за просторной одеждой и не привлекал внимания. Вслед за оружием на стол полетела куртка. Раздался глухой стук и из внутреннего кармана вывалился круглый контейнер с едой.

Пластиковая банка докатилась до края стола, где я ее и поймал.

Все-таки Лиля всучила мне обед. Я отказался есть, когда она грела плов и вот… она положила мне хорошую, мясную порцию с собой, чтобы я опять не ходил голодным. Что за женщина…

Я открыл банку и внимательно посмотрел на рис с мясом, будто мог разглядеть там что-то неочевидное. Что-то значительное. Только что, блядь?

Это просто каша! Наверное даже переваренная и пересоленная. Чтобы не мыть потом вилку, я как есть, зачерпнул рукой немного плова, чтобы убедиться - Лиля никудышная хозяйка. Ну и зря. Лучше бы и дальше жил своим стереотипом о том, что жена Исмаилова избалованная, изнеженная стерва, которая ничего не умеет. Потому что… готовила она все-таки охеренно. Мясо распадалось во рту на волокна, а рис был в меру пряным, в меру рассыпчатым, в общем таким как надо.