— Ещё один день… — пробормотал я. — Это хорошо. Это значит, что возможен и третий, и четвёртый.

Зевнул, пригладил на голове волосы и вернулся в свою часть комнаты. Потёр пальцем ссадины на костяшках правой руки. Смутно припомнил, что поранил руки ещё в Москве: подрался с незнакомыми парнями в парке Горького. Я наклонился и без особого труда дотянулся ладонями до покрытого пёстрой ковровой дорожкой пола — мои колени при этом даже не дрогнули. Я тут же принял упор лёжа (упёрся в пол кулаками) и пятьдесят раз отжался (не вспотел и не запыхался при этом). Сердце в груди билось ровно и спокойно, будто оно и не почувствовало нагрузку. Я улыбнулся, кивнул.

— Gut, — сказал я. — Das ist sehr gut. Просто прекрасно.

Сегодняшнее утро отчасти повторило вчерашнее: та же мятная зубная паста, земляничный запах мыла, жареная картошка и чай на завтрак. Вот только сегодня чай был горячим, а картофель тёплым. Иришка во время завтрака не хмурилась, а весело щебетала.

Моя вчерашняя школьная форма (брюки, рубашка и пиджак) всё ещё сохла на верёвке над ванной. Поэтому я сменил наряд. Натянул на себя джинсы, бежевую рубашку и чёрно-белый полосатый джемпер. Взглянул на своё отражение в зеркале.

Отметил, что такое сочетание цветов в школьной одежде моя вторая жена наверняка бы раскритиковала. Галстук я сегодня не одел (хотя нашёл у себя в чемодане ещё парочку — таких же кричаще-ярких, как и вчерашний). Начистил ваксой ботинки.

Поход до школы тоже лишь частично походил на вчерашний. Школьники во дворе здоровались не только с моей сестрой, но и со мной. Мы встретили всё тех же катавшихся на портфелях с горки мальчишек. Вот только Иришка сегодня держала меня под руку.

Мороз по-прежнему болезненно щипал мои щёки и нос. А вот мрачные цвета на улицах Кировозаводска меня уже не смущали. Как не рябило у меня сегодня в глазах и от мелькания ярких пятен пионерских галстуков, когда мы с Иришкой вошли в школу.

Из школьного гардероба мы с Лукиной вышли всё так же вместе, пусть и не под руку. Иришка сообщила мне, что первым уроком у нас сегодня будет математика. Сказала: математичка устроит нашему классу обещанную ещё в пятницу «проверочную работу».

Я задумался, сохранились ли у меня с прошлых школьных времён знания по математике. Всё что точно понял — таблицу умножения я пока ещё помнил. Засмотрелся на замершую около лестницы на второй этаж молодую учительницу (лет тридцати, симпатичную).

Почувствовал, как сестра дёрнула меня за руку.

— Вася, смотри, — сказала Иришка.

Она кивком указала на парней, что шагали нам навстречу. В одном из них я распознал Лёшу Черепанова — другого (высокого и черноволосого) не узнал, словно увидел его впервые. Заметил, что мой сосед по парте выглядел печальным — его спутник ухмылялся.

Следом за Черепом и его спутником, будто тени, следовали два кудрявых русоволосых парня, похожих друг на друга, как однояйцовые близнецы. Отличались они друг от друга только цветом одежды: на одном я увидел синий свитер, а на другом серый.

Черноволосый парень придерживал Черепа сзади за воротник рубашки, словно вёл нашкодившего котёнка. Он что-то говорил Черепанову, но крики пионеров заглушали его слова. Парни (все четверо) резко свернули с нашего пути в сторону туалетов.

— Это Гена Тюляев из одиннадцатого «Б», — сообщила Иришка. — Похоже, сейчас он снова накостыляет нашему Черепанову. Дураки. Что они нашли в этой задаваке Светке Клубничкиной?

Мы с Иришкой прошли мимо лестницы, рядом с которой всё ещё стояла симпатичная учительница. Дошли до того места, с которого свернули в сторону школьных туалетов Черепанов и его спутники. Ни Черепа, ни черноволосого парня я там не увидел. Около двери в мужской туалет стоял только кудрявый парень в синем свитере.

Он стоял, скрестив на груди руки. Грозно посматривал по сторонам, будто изображал охранника. Я увидел, как к двери туалета подошли два пионера — кудрявый преградил им дорогу, грозно рыкнул мальчишкам, что туалет сейчас «занят». Пионеры печально вздохнули и удалились в сторону прохода в соседний корпус.

Я остановился — Иришка снова дёрнула меня за руку.

— Василий, не связывайся, — сказала она.

Кудрявый парнишка в синем свитере услышал её слова — горделиво расправил плечи и выпятил челюсть, впился в моё лицо взглядом. Я вспомнил, что уже видел такие высокомерные взгляды: когда меня обрили наголо для службы в рядах Советской армии. Кудрявый смотрел на меня исподлобья, словно грозный старослужащий на новобранца.

Я посмотрел на двоюродную сестру, высвободил свою руку из её пальцев.

Сказал:

— Иришка, иди в класс.

— Василий!..

— Иди, в класс, — повторил я.

Взглянул сестре в глаза.

— Вася, не надо… — сказала Иришка.

— Портфель мой захвати, — попросил я.

Вручил двоюродной сестре портфель.

— Вася…

— Всё будет хорошо, — заверил я. — С парнями пообщаюсь, и тоже пойду на урок. Вместе с Черепановым.

Иришка покачала головой.

— Мальчишки! — выдохнула она.