— Девчонки сказали, что нас сюда из-за вчерашнего пожара пригнали, — шепнула Лукина.

Шепнула она громко — её услышал Черепанов.

— Снова расскажут нам правила пожарной безопасности? — спросил он.

Иришка дёрнула головой — стегнула меня по руке косичкой.

— Девчонки слышали, что ищут поджигателей сарая, — всё так же шёпотом сказала она. — Наверное, потребуют, чтоб те признались. Пригрозят последствиями. Или даже милицией.

Она кивнула.

У нас за спинами прозвучали громкие вздохи.

— Признаются они, как же, — пробормотал Черепанов. — Они же вчера чуть Кольку Осинкина не сожгли. Их за такое запросто из комсомола вышвырнут. И даже в тюрьму посадить могут.

«Эмма, — сказал я, — посмотри, что пишут в интернете о пожаре рядом с сорок восьмой кировозаводской школой. О том, который случился семнадцатого января тысяча девятьсот шестьдесят шестого года. Меня интересует причины того пожара».

«Господин Шульц, я не нашла никакой информации, по вашему запросу».

«Что, вообще ничего? Такого не может быть. Во время того пожара погиб ребёнок. Об этом должны были говорить. Если не официально, то хотя бы на уровне сплетен и слухов. В комментариях на форумах, например. Эмма, поищи хорошо».

«Господин Шульц, я не нашла никакой информации, по вашему запросу».

«Странно. Очень странно».

Я снова пробежался взглядом по лицам стоявших напротив меня школьников — заметил пару симпатичных девичьих мордашек. Краем уха слушал, как перешёптывались стоявшие рядом со мной Череп и Иришка. Лукина доказывала, что поджигателям лучше признаться в содеянном преступлении. Черепанов твердил, что виновников пожара не найдут — иначе бы по их души уже явились милиционеры. Я заметил, как в спортивный зал решительным шагом вошла наряженная в серую юбку до колен и в белую блузу высокая девица. Моё внимание привлекла её длинная (до поясницы) светло-русая коса. Девица замерла, огляделась. Зашагала к нашему классу.

Я невольно залюбовался ей походкой: обладательница длинной косы шла через спортзал, будто манекенщица по подиуму. Следов косметики я на её лице не рассмотрел. Но кожа на лице девицы выглядела идеально, будто после похода к косметологу. Залюбовался я и её стройной фигурой («ноги от ушей»). Взглянул в её большие голубые глаза (как у киношной Мальвины). Заметил, что едва ли не все стоявшие в зале парни скрестили на ней свои взгляды. Уставился на эту девицу Черепанов, смотрели на неё Тюляев и братья Ермолаевы. Даже девчонки притихли — впились в шагавшую от бедра обладательницу роскошной косы завистливыми взглядами.

Девица подошла к старосте нашего класса (я так и не узнал у Иришки фамилию и имя этой девчонки), спросила:

— Где Василий Пиняев?

У неё был красивый и редкий голос: бархатистое контральто.

Ученики десятого «Б» класса синхронно повернули головы в мою сторону. Взгляды одноклассников указали на моё лицо.

Девица не дождалась ответа, продефилировала в мою сторону. Остановилась на расстоянии вытянутой руки от меня, посмотрела в мои глаза. Мне показалось: стоявшие рядом со мной одноклассники затаили дыхание. Я и сам невольно застыл, рассматривая своё отражение в больших чёрных зрачках. Девица взмахнула длинными ресницами. Провела по мне взглядом: сперва от моих глаз до носков моих ботинок — затем её взгляд проделал обратный путь. Вот только до моего лица он не добрался — замер на уровне моей груди. Я увидел, как обладательница роскошной косы (и длинных ресниц), сурово нахмурила брови.

— Пиняев, — произнесла она, — почему на тебе нет комсомольского значка?

— Потерял.

Девица сняла со своей блузы значок и прицепила его мне на джемпер.

Сказала:

— В пятницу, в семь часов вечера. Двадцать второй кабинет. Приходи.

Девица не ждала мой ответ — она повернулась ко мне спиной и зашагала к стоявшим напротив нашего класса ученикам одиннадцатого «А» класса. Я наблюдал за тем, как покачивалась при ходьбе её русая коса. Увидел, как одиннадцатиклассники расступились — девица с косой заняла место в строю: рядом со старостой класса.

Она приосанилась, горделиво приподняла подбородок. Пробежалась глазами по рядам школьников. На моём лице она взгляд не задержала, будто я для неё больше не представлял интереса. Взглянула на вход в спортзал, точно в ожидании начала мероприятия.

Я поймал себя на том, что уже секунд десять пристально рассматривал эту девицу, нацепившую мне на грудь комсомольский значок, словно орден.

Повернулся к Черепанову, спросил:

— Что это за девчонка была?

Кивнул головой в сторону строя одиннадцатого «А» класса.

— Так это ж…

— Ленка Зосимова, — сказала Иришка. — Комсорг школы.

— Понятно, — сказал я. — На комсомольское собрание меня пригласила?

Лукина кивнула.

— Наверное. Они по пятницам обычно собираются. В двадцать втором кабинете.

— Я-то им зачем понадобился?

Черепанов толкнул меня локтем в бок.

— Директриса пришла, — сообщил он.

Я повернул голову, зацепился взглядом за шагавшую по залу невысокую женщину с седыми волосами, собранными на затылке в пучок. Женщина была одета в серую юбку и серый пиджак, на котором я заметил два ряда орденских планок.